"Гала Рубинштейн. Всячинки" - читать интересную книгу автора

садится на траву. Видно, что он очень устал, копать пришлось долго, из
зажившей было раны на руке сочится кровь. Достает фляжку с коньяком, делает
несколько глотков. Я нервничаю - это может его взбодрить, если у него хватит
сил подняться, он дойдет до машины и уедет, но нет, не похоже, он закуривает
еще одну сигарету (куда он дел предыдущую? докурил, или так бросил?) и
ложится. Сейчас он заснет, и я тоже смогу покурить, хотя может и не стоит, я
слишком много курю в последнее время, надо бы притормозить. Спит он
беспокойно, вздрагивает, бормочет невнятно. Я пока что массирую онемевшие
ноги, спину ломит, я сейчас сама обернусь каким-нибудь пнем, тем более, что
вчера я оцарапала руку веткой, вполне соответствует законам жанра. Он громко
вскрикивает и просыпается. Несколько секунд уходит на то, чтобы вспомнить,
как он здесь оказался. Он встает, но тут же падает на колени - похоже, что у
него кружится голова. Я очень надеюсь, что его охватывает необъяснимый ужас,
но не могу знать наверняка - хотя выглядит он вполне испуганным, это да. Я
понимаю, что могу расслабиться, теперь-то он уже никуда не денется.
Закуриваю и наблюдаю, зрелище жутковатое, но мы-то избалованы спецэффектами,
так что, в сущности, ничего особенного. Курить не хочется совсем, гашу
сигарету и иду к нему. Подхожу, сажусь на корточки, он скулит тихонько,
нюхает мою руку и чихает. Я некоторое время глажу его по загривку, касаюсь
носа, ощупываю лапы, вроде все в порядке, жить будет. В кустах шуршит
какая-то мелкая живность, он вскакивает и несется туда, а я возвращаюсь.
Останавливаюсь около киоска, покупаю дочке леденец на палочке,
расплачиваюсь, отхожу, но потом все-таки возвращаюсь и покупаю еще один.

* * *

Если бы все сложилось иначе, и мы были бы какими-нибудь другими людьми
с какой-нибудь другой планеты, и было бы у нас ручек-ножек больше-меньше, и
всякие там печенки-селезенки слева-справа, и кровь если бы голубая, а сосуды
непременно сообщающиеся, так вот тогда - не факт конечно, но ведь и не
исключено - появилось бы у меня непреодолимое желание если не лбом
прижаться, то хотя бы написать что-нибудь нежное до невозможности, такое,
что только шепотом и можно, а если уж доверить этим невнятным закорючкам, то
меленьким таким курсивом, почти незаметным, чтобы потом уже, отослав,
выдохнуть тем самым неиспользованным шепотом, что там и слов-то не
разобрать, и вообще, может ведь затеряться по дороге, черт его знает, как
эта сеть на самом деле работает, попадет куда-нибудь не туда, притащит сеть
по ошибке чужому какому-нибудь тяте-тяте, но это бы еще ничего, а вот если
не потеряется, да и курсив, строго говоря, не такой уж и меленький, вот
тогда, не приведи господи, как же быть, надо ведь будет смотреть светло,
шутить легко, и очемэтотынепонимаю тоже надо будет, господи, нервов-то
сколько, они уже внутри не помещаются, наружу уже торчат, я их под антенны
приспособила, гал-галац ловлю, а то жалко ведь, пропадут почем зря, потом не
восстановятся...
Удачно-то как все складывается, что мы вот именно здесь и сейчас, что
вот именно сейчас мы именно здесь, и письма нежные ну совершенно неуместны,
это вот особенная удача, просто жаль, что некому спасибо сказать, ну там
какому-нибудь Верховному Существу, кому там обычно спасибо говорят, не живым
же людям, ну ладно, не говорить, просто в глаза посмотреть, или во что там у
Него есть. Оно, я так думаю, и без спасибо все поймет в своей безграничной