"Дина Рубина. Рената" - читать интересную книгу автора

разговоров, вроде этой, часто произносимой старой нянькой Ренаты: "Нэ робы,
як ты робыш, и нэ будь такою, як ты е!", - и не помню уже, не помню - по
какому случаю их записала. Не могла же я сказать ей: - "Рената, помедленней,
пожалуйста, я записываю!". А может быть, так и было нужно?

Есть и целые рассказанные ею эпизоды, вроде истории с их другом, врачом
из Германии, которого однажды немецкая полиция подвергла интересному
наказанию: "Понимаете, Дина, вообще-то он врач, и к тому же святой человек.
Это трудно совместить, но у него получается...Так вот, на днях он ехал домой
и смеялся, вспомнил за рулем что-то смешное. Оказывается, этого в Германии
нельзя. Его остановил дорожный патруль, его сфотографировали, и фотографию
повесили на такую доску - она есть в каждом районе, как у нас раньше,
помните: "Они позорят наш район!". В Германии обычно на таких вывешивают
фотографии проституток"...

Успела записать еще один эпизод: про то, как в молодости на телевидении
в Харькове Рената участвовала в программе по изучению английского языка.
Играла в "разговорных" сценах то официантку по имени Наташа ("была очень
убедительна, что вы думаете!"), то еще какую-нибудь четко говорящую
по-английски куклу.
- И вдруг директора программ, редактора, главного редактора и режиссера
передачи, а также меня, вызывают в Обком. Не Рай! И не Гор, Дина! А Об-ком.
Харьков большой город... "Получили анонимный сигнал о вашей передаче", -
говорит Дурасиков. Был такой инструктор. Любил мальчиков, что никому не
возбраняется, но одного утопил в бассейне, что уже хуже...Однако все это
выяснилось позже, а в тот момент он высадил нас всех по ранжиру и говорит,
мол, получили письмо от трудящихся, в котором такая фраза: "И вот эта Наташа
с ее глупыми глазами, у нее такой вид, как будто хочет сказать - ой, как я
сама себе нравлюсь!".
Рената делает паузу...
- И все эти милые люди, Дина, - продолжает она мягким и даже
меланхоличным тоном, - и директор программ, и редактор, и режиссер
передачи... вдруг обосрались. Они перестали на меня смотреть. Инструктор
Дурасиков их спрашивает: "У нее глупые глаза?"
Я поднялась и сказала: "Нет. Умные".
И все эти кролики замерли и затряслись. Дурасиков помолчал,
прокашлялся, выпил воды из стакана и сказал: "Тогда ладно..."

Есть у Ренаты и обо мне два устных рассказа.
Один - про то, как мы познакомились "вживую". Она живет в Беэр-Шеве,
я - под Иерусалимом. В переводе на российские пространства это все равно,
что Севастополь и Екатеринбург. Но однажды меня пригласили выступить в
Беэр-Шеве. Я и поехала с намерением непременно побывать у Ренаты Мухи.
Так вот, это убийственно точный по интонации, хотя и придуманный от
начала до конца устный рассказ. С выкриками, вздохами, жестами,
комментариями в сторону. Буквально все это я передать не могу, могу только
бледно пересказать:
Итак, я впервые являюсь в дом, в "знаменитой" широкополой шляпе, с
коробкой конфет и подвявшим букетом цветов, которые мне подарили на
выступлении.