"Ганс-Ульрих Рудель. Пилот "Штуки" (про войну)" - читать интересную книгу автора

участках разная. Наземная оборона значительна, от огня из стрелкового оружия
до залпов из зенитных орудий, даже если не упоминать пулеметный огонь с
воздуха. У русских только один истребитель - И-16 "Рата"{3}, сильно
уступающий нашему Ме-109. Где бы ни появляются эти "крысы", их сбивают как
мух. Они не стали серьезными противниками для наших "Мессершмиттов", но они
маневренны и, конечно же, гораздо быстрее наших "Штук". Поэтому мы не можем
полностью их игнорировать. Советские военно-воздушные силы, и истребительные
и бомбардировочные части подверглись безжалостному уничтожению, как в
воздухе, так и на земле. Их огневая мощь слаба, их машины, такие как
бомбардировщик "Мартин" и ДВ-3 устарели. Почти не видно самолетов нового
типа Пе-2. Только позднее американские поставки двухмоторных
бомбардировщиков "Бостон" становятся заметными. По ночам на нас часто
совершают налеты маленькие самолеты, цель которых - не дать нам выспаться и
нарушить снабжение. Больших успехов они обычно не добиваются. Впервые это
случается в Лепеле. Некоторые из моих коллег, ночевавших в палатке, разбитой
в лесу, стали их жертвами. Где бы эти "воздушные змеи" как мы называем эти
маленькие, опутанные тросами бипланы, не замечали горящий свет, они бросают
маленькие осколочные бомбы. Они делают это повсюду, даже на линии фронта.
Часто они выключают свои двигатели чтобы затруднить их обнаружение и
планируют. Все что мы слышим - это свист ветра в их растяжках. Маленькие
бомбы сбрасываются в полной тишине и немедленно их двигатели начинают
работать снова. Это не столько обычный метод ведения войны, сколько попытка
расшатать нам нервы.
Группа получает нового командира, лейтенанта Стина. Он прибывает из той
же части, в которой я получал первые уроки полетов на "Штуке". Он привыкает
к тому, что я следую за ним как тень и держусь лишь в нескольких метрах от
него во время пикирования на цель. Его меткость изумительна, но если он
промахивается, я наверняка накрываю цель. Следующие самолеты могут сбросить
свои бомбы на зенитные орудия и другие цели. Он восхищен, и когда эскадрон
немедленно сообщает ему обо всех "барашках-любимцах", в числе которых
перечислен и я сам, он ничего им не отвечает. Однажды они спрашивают его
"Ну, как там Рудель, в порядке?" Когда он отвечает: "Это самый лучший пилот
из тех, с кем мне доводилось летать", вопросов больше не возникает. Он
признает мои способности, но, с другой стороны, он предупреждает, что я
протяну недолго, потому что я - "сумасшедший". Термин отчасти используется в
шутку как оценка одного летчика другим. Он знает, что я обычно пикирую почти
до самой земли, чтобы убедиться, что цель поражена точно и бомбы не будут
потрачены зря.
"Это когда-нибудь приведет тебя к беде", вот его мнение. В общем, и
целом он может быть и прав, но пока мне везет. Но опыт приходит с каждым
новым вылетом. Я в большом долгу перед Стином и считаю себя счастливцем, что
летаю с ним.
Тем не менее, в эти несколько недель все выглядит так, как будто его
предсказания вот-вот сбудутся. Во время атак на низкой высоте дороги, по
которой пытаются наступать русские, один из наших самолетов получает
повреждения и совершает вынужденную посадку. Самолет наших товарищей
садиться на маленькой просеке, окруженной кустарником и русскими. Команда
ищет укрытие под самолетом. На песке я вижу фонтанчики от пуль, выпущенных
из русских пулеметов. Если наших пилотов не подобрать, они погибли. Но
красные уже рядом. Черт возьми! Я должен их подобрать! Я выпускаю закрылки и