"Борис Руденко. Трудный случай в практике (Сборник "Помочь можно живым")" - читать интересную книгу автора

Чернолецкий и повторил еще раз: - Ничего с ним не случилось.
Важен был тон, а не слова. Тон успокаивал куда вернее.
- Я не могу так, - сказала Нина еще через пять минут. - Что-то
произошло.
- Нина, мы должны ждать, - тем же тоном произнес Чернолецкий, но это
уже не подействовало.
- Может быть, ему нужна помощь! - С каждой минутой волнение Нины
усиливалось, и она не пыталась это скрыть.
- Ждем еще четверть часа, потом я пойду к нему навстречу.
Конечно, делать этого он не собирался. Этого вообще нельзя было делать
ни в коем случае. После встреч с горгоной раненых не бывает. Все
происходит мгновенно и окончательно. Либо Павел все-таки вернется, либо
вместо него придет фантом.
Все это Нина прекрасно знала не хуже остальных, просто забыла. На
несколько минут забыла, не больше.
Павел появился из-за кустов спустя два часа тридцать семь минут после
выхода из планера. Они увидели его одновременно, все трое, и молча следили
за приближением. Что-то было не так в его облике, что-то не так.
Чернолецкого сразу кольнуло предчувствие нехорошего, и он стал лихорадочно
размышлять: что именно?
Павел помахал им рукой. Видно было, что он им улыбается, но как-то
смущенно.
Он встал у иллюминатора и стукнул в стекло костяшками пальцев.
Чернолецкий подошел первым, приложил ухо и в ту же секунду понял: за
спиной Павла _не было контейнера_. Он вернулся _без_ контейнера с
ферментом.
- "Весна", - услышал Чернолецкий слабый голос, окинул Павла странным,
рассеянным взглядом и знаком попросил повторить.
"Весна!" - закричал снаружи Павел. Голос его звучал именно так, как и
должен звучать человеческий голос через толстое иллюминаторное стекло.
Чернолецкий отошел и записал: "весна". Это слово задумывал не он.
К иллюминатору подошла Нина, она вся светилась от радости. Приникла к
стеклу, закивала и отошла тут же, черканув что-то на своем листке.
Шелихов, которого Чернолецкий сменил у разрядника, тоже подошел к
стеклу, сразу же отошел и тревожно посмотрел на капитана. Он тоже заметил.
Они сверили то, что записали. У всех было одно слово: "весна". Тогда
Шелихов взял шкатулку и начал доставать, развертывая по одной, бумажки.
Нина беззвучно разговаривала через стекло с Павлом.
- "Время", - монотонно читал Шелихов. - "Коррида", опять "время",
"клетка", "клетка", "коррида", - он сделал паузу, пошарил в ящике, лицо
его растерянно вытянулось, он перевернул шкатулку и потряс.
- Б-больше нет, - сказал Шелихов, запинаясь.
Он бросил шкатулку на стол и обеими руками стал ощупывать развернутые
бумажки.
- Время, - бормотал он. - Клетка, коррида, время, коррида, клетка...
так... так...
Снова схватил ящик, затряс его, вновь отшвырнул, принялся осматривать
стол и все, что было вокруг.
- Нет записки! - крикнул он. - Вы понимаете! Нет!
- Как нет? - Чернолецкий прыгнул к нему, схватил за отвороты