"Борис Руденко. Измененный" - читать интересную книгу автора

Нужно было немедленно выбираться отсюда. Я подошел к двери и
прислушался. Где-то в десятке метров по коридору от моей палаты на дежурном
посту медсестра читала книгу: я отчетливо слышал шорох перелистываемых
страниц. Этот путь мне не годился, пугать до смерти ни в чем не повинный
персонал было совершенно лишним. Я подбежал к окну и поднялся передними
лапами на подоконник. Кажется, мне повезло еще раз. Палата находилась на
втором этаже, да к тому же окно оказалось открытым.
Фыркнув от отвращения, я взял в зубы гипс, провонявшие антисептиком
повязки, больничную одежду и вытолкнул все это на улицу. Мне придется
зарыть эти вещи где-нибудь подальше. Не стоило давать врачам повода для
ненужных фантазий. Ночное бегство пациента может выглядеть странным, но все
же хоть как-то объяснимым, если, конечно, он отправляется в путь не
нагишом. Гипс почти без звука упал на мягкую почву, а следом прыгнул и я.
К сожалению, я совершенно не представлял, в каком районе города
нахожусь и куда следует двигаться, чтобы поскорее выбраться за его пределы.
И даже мои чувства, как обычно, невероятно обострившиеся, тут ничем не
могли помочь. Отовсюду одинаково пахло бетоном, асфальтом и автомобилями. Я
решил, пока позволит темнота, бежать в юго-восточном направлении. Если же
мне не удастся достичь окраин до утра, придется потратить какую-то часть
темного времени на поиски убежища, где я буду ждать наступления следующей
ночи. Для передвижения по улицам днем мой вид слишком необычен, и дело не
столько в моих размерах - в конце концов, доги и мастифы выглядят не менее
внушительно. В состоянии Изменения я похож на огромного волка-альбиноса:
совершенно белая шерсть и красноватые глаза. Этакая причудливая и
непонятная игра генов, удивлявшая и друзей, и родственников. Тем более что
в другом моем облике я шатен с самой рядовой внешностью.
По человеческим меркам на улице было темно, и это меня радовало. В
последние годы горожане, напуганные ростом преступности, старались не
выходить на улицу в темное время суток, и по дороге мне почти никто не
встречался. Я бежал широкой, ровной рысью, избегая освещенных мест, быстро
минуя перекрестки, и в какой-то момент мне стало казаться, что самый
трудный участок пути я смогу преодолеть еще до наступления утра. От
городской черты до дома мне предстояло пробежать почти двести километров,
но это не имело никакого значения: в состоянии Изменения нам случается
покрывать и гораздо более длинные маршруты. В одном из дворов ко мне, не
разобравшись сгоряча, со свирепым рыком кинулась крупная овчарка, гулявшая
с хозяином. Не сбавляя шага, я лишь повернул голову в ее сторону. Овчарка
затормозила всеми четырьмя лапами и опрометью бросилась прочь, оглашая
окрестности жалобным воем.
Я повернул за угол дома и замедлил шаги, учуяв острые людские запахи.
Впереди была станция метро. Последние пассажиры растекались редкими
ручейками по улицам и переулкам. Чтобы не привлекать внимания, мне пришлось
осторожно красться, скрываясь за густым кустарником бульвара, и в этот
момент я услышал разговор двух мужчин. Собственно, это был не разговор, а
короткий обмен репликами, настолько тихий, что в своей человеческой
ипостаси я бы не услышал ни слова. Но сейчас слух мой позволял различать
намного больше. Мужчины стояли возле старого тополя, скрытые тенью его
толстого ствола, и пристально смотрели на другую сторону улицы, освещенную
яркими фонарями.
- Вон она! - сказал один.