"Владимир Рудный. Дети капитана Гранина (Маленькая повесть) (детск.)" - читать интересную книгу автора

Алеша прыгал за борт, на скользкие камни, бежал, черпая сапогами воду, к
берегу, ловил бросательный конец и помогал "Кормильцу" ошвартоваться.
Месяцы такой жизни превратили его в ловкого и сильного юношу, знающего,
что такое штормовая вахта, ночь без сна или внезапный выход в море. Плечи
расправились, раздались - впору грузчику такие плечи. Каштановые вихры
вызолотило солнце. Руки стали мускулистые, ссадины и мозоли, заработанные
на веслах, зарубцевались. Заправский матрос, не зря Шустров сулил ему к
семнадцати годам штатную должность.
Сулить посулил, а все боялся: уйдет с буксира Алеша. Стоило случайному
командиру заговорить с юнгой, Шустров как конь на дыбки - отнимают
названого сына!..
Летом Шустрову приказали доставить ночью легкую батарею из дивизиона
Гранина на дикий островок против Утиного мыса - так назвали южное острие
Гангута, где под гранитным утесом вечно сшибались волны двух заливов,
Финского и Ботнического. Мористее на крутой скале стоял чужой маяк,
глазастый, со стереотрубами, радиостанцией и слухачами. Пушки надо за ночь
выгрузить, поставить "в секрет" и замаскировать.
С погашенными огнями, лавируя среди рифов, буксир малым ходом прошел к
островку с тыла. А с фронта выскочили два пограничных "МО" - малые
охотники. Да так взревели авиационными моторами - звуковая завеса, хоть из
пушек пали!
С тыла вплотную к островку не подойдешь - камни. Нужен пушкам плот. Но где
его взять, разве что домик, покинутый рыбаками, разобрать?.. Алеша мигом
сообразил раздеться, проплыть оставшиеся метры и передать артиллеристам,
чтоб ладили плот.
Пока домик разбирали, вязали плот и переправляли пушки, Алеша успел
узнать, что островок полон змей, жизнь на нем робинзонова, а капитан
Гранин напротив, на Утином мысу.
Там Алеша недавно побывал, но дальше дощечки с надписью "Не ходить!
Стреляю без предупреждения!" не проник. Думал, чудеса в лесу - нажмешь
кнопку, из-под земли пушки выскочат. А дощечку, оказывается, Гранин
повесил, пугая пришлых охотников, чтоб не портили ему утиной охоты.
Словом, подружился Алеша с островитянами. Их лейтенант сказал ему на
прощание:
- Давай, юнга, к нам, мы тут с тобой и змей разгоним, и комендором станешь!
- Он моряцкий сын, - отрезал Шустров. - На море ему и жить. Я его на
рулевого выучу.
Но разве удержишь юнгу, если он после каждого схода на берег с захлебом
рассказывает то про белесого солдатика, встреченного на вокзале, то про
Богданыча - признал матрос юнгу, рассказал, как диверсанта на пляже
поймали: голышом вылез и пробирался к тайнику с одеждой... А уж после ночи
у дикого островка, когда пограничные "МО" пошумели и умчались в бухты
Густавсверна, где скалы скрывают их от всех ветров и посторонних глаз,
житья Шустрову не стало: когда же буксир пойдет туда?..
Не знал Алеша, что и Шустров ищет случая побывать на Густавсверне.
Расспрашивая других, Шустров убедился, что отца Алеши высаживал не буксир,
а катер "МО". Только какой из катеров? Когда высадке помешал плотный огонь
и возникла заминка, мичман прыгнул в ледяное сало, подставил свою спину
под трап, чтобы товарищи сошли на берег сухими, а сам упал, погиб от пули.
Такой случай наверняка занесен в вахтенный журнал катера, и Шустров