"Вениамин Семенович Рудов. Черная Ганьча " - читать интересную книгу автора

Когда на исходе ночи возвращаешься с границы домой, чуточку гудят
уставшие ноги, самую малость кружится голова, в ней шумит и позванивает, а
сам ты, хмельной от густого настоя трав, напитавших прохладный воздух,
дышишь во всю грудь и никак не надышишься. Перед рассветом запахи трав
слабеют. И тогда тебя обволакивает другой запах, запах росы - тонкий, едва
уловимый, его разве только и услышишь в неподвижной тишине пограничья,
потому что весь ты в росе, будто природа щедро искупала тебя в награду за
нелегкую службу.
Идешь и в такие минуты думаешь о кружке горячего чаю, предвкушаешь
сладость короткого перекура в продымленной сушилке, где от развешанных
плащей и курток пахнет лесом, табаком и солдатским потом, слышишь хруст
матраца, на котором вытянешься во всю длину уставшего тела и мгновенно, едва
прислонясь головой к твердой подушке, провалишься, невесомый, в бездонную
пропасть.
Но иной раз, случается, непослушная память такое подсунет, что и курить
не захочешь, и сон отлетит.


...Тогда, рассердясь, он не подумал о возможных последствиях. Изо всей
силы ударил Аркадия под ложечку приемом, какому его научил Голов. Вера
стояла в стороне, за камнями, всхлипывала, придерживая рукой изорванное на
груди платье. Было еще светло, приглушенно долетал гомон многолюдного пляжа.
Здесь, среди камней, тишину нарушали Верины всхлипывания.
- Попомнишь у меня, хлюст этакий, - пригрозил Аркадий, вытирая с
разбитого лица кровь. - Мы еще встретимся!..
Юрий не оглянулся, достал из фуражки нитку с иголкой, протянул Вере.
- Что вы! - Вера, не поняв жеста, испуганно отстранилась, словно
защищаясь, вытянула вперед обе руки, забыв о разорванном платье.
Юрий увидел ее маленькую грудь.
- Извините, - пробормотал он, отойдя в сторону.
Провожая Веру, послушно шел за ней через похожие один на другой
городские дворики с темными подворотнями, дворики, мощеные гладкими
каменными плитами, где непонятно как пышно рос виноград и ярко рдели цветы.
Играли дети, переговаривались старухи, сидя каждая у своей двери на низкой
скамеечке; пахло жареными бычками, арбузами. Вера избегала многолюдных улиц.
Юрий думал, что, если обратно придется идти одному, он непременно
заплутается в лабиринтах дворов, спусков и узких каменных лестниц, каскадом
спускающихся к приморью.
В квартире у Веры пахло цветами и свежевыкрашенным полом. В полутемной
комнате на круглом столе, покрытом зеленой плюшевой скатертью, стоял букет
ярко-красных роз. Вера, не задерживаясь, провела Юрия в другую, светлую,
пустоватую комнату, где вся мебель состояла из узкого диванчика, этажерки с
книгами, одного стула и маленького столика, тоже заваленного книгами. Зато
стены здесь пестрели множеством красок.
- Пробы, - небрежно сказала Вера. И добавила: - Так, пустяки: этюды,
наброски. - Предложила Юрию стул, вышла.
На стул Юрий положил фуражку. Пока не было Веры, принялся рассматривать
рисунки. Одни ему нравились главным образом простотой и неприхотливостью
красок, другие - нет. Среди нескольких набросков выделялся писанный маслом,