"Руди Рюкер. Белый свет" - читать интересную книгу автора

одутловатой от преклонного даже для дерева возраста.
Стоя под кладбищенским деревом, поливаемый проливным дождем, я
размышлял о проблеме континуума. Отец-основатель нашей страны Георг Кантор
откопал эту проблему в 1873 году и потерял рассудок, пытаясь ее решить.
Свет стал мерцающим, и я вполне мог поверить, что вокруг меня
собираются призраки. Продам ли я душу за решение проблемы континуума,
хотели знать они. Посмотрим, что за решение. Посмотрим, что за душа.
Сперва было непонятно, не простая ли это увертка с их стороны. Четыре
года назад у меня была возможность спросить Белый Свет о проблеме
континуума. Это было в День памяти во время 'Намской войны. Там было полно
парней с тощими шеями и с флагами.., фью-ю...
"Так как насчет континуума?" - спросил я совершенно серьезно, сжав
карандаш в сложенных щепотью пальцах.
"Расслабься, ты еще не готов", - таков был ответ, или скорее ощущение,
что ответ не будет чем-то таким, что можно записать при помощи
символической логики.
Но я продолжал работать над этим, оттачивая свой внутренний взор,
чтобы научиться улавливать и давать имена большинству этих ярких мимолетных
впечатлений.., кодировать идею в элегантной формулировке, магическом
заклятии, способном вернуть озарение. Я был готов. Я стоял под дождем на
кладбище, надеясь перехитрить тени.
На Темпл-Хилл мне особенно нравился один надгробный камень. Эпитафия
Эмили Водсворт, скончавшейся в 1793 году, гласила: "Помни, что ты должен
умереть". Я находил ее живительной.., в ней переливал через край
человеческий интеллект, реальность существования. Я впервые увидел этот
камень несколько месяцев назад, прочитал надпись и почувствовал себя
счастливым. Но тут черное мушиное пятнышко превратилось в муху, спиралью
взлетевшую с камня и нацелившуюся в меня. Если я сяду на тебя, ты умрешь...
Я побежал.
Но я вернулся; я стоял под мокрым от дождя буком и всматривался в
желоба и Лестницы в глубине моего разума. Мне верилось (почему бы и нет?),
что призраки предлагали мне решение проблемы континуума. Узоры становились
все фантастичнее, а я цеплялся за них, быстро давая им названия, держась на
плаву посреди поднимающегося потопа...
Через некоторое время я замечаю, что дождь стал сильнее. Я озираюсь в
поисках более надежного укрытия и выбираю небольшой склеп рядом с участком
Водсвортов. Я спешу к нему и пробую дверь. Двойная застекленная дверь с
металлической решеткой. Одна половинка открывается, и я вхожу. В пол
вделана обычная деревянная дверь. Я срываю ее с петель и сбегаю вниз по
ступеням. Еще двери. Я отшвыриваю их за спину. Ступени, двери, черный
свет... Я бегу быстрее, все больше увлекаясь. Вскоре я слышу, как этот гроб
постукивает и постанывает, скользя по ступеням всего в нескольких шагах
впереди меня. Я прыгаю! И приземляюсь в него. Красный атлас, как вы
понимаете, сдавленное восклицание...
- Но это же не математика, мистер?..
- Рэймен. Феликс Рэймен, - отвечаю я.
Они одеты в темные костюмы-тройки. Часы на золотых цепочках и
остроносые туфли. Международный математический конгресс. Париж, 1900 год.
На трибуну поднимается Дэвид Гилберт. Он говорит о математических
проблемах вообще, постепенно подводя к своему личному списку из двадцати