"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

потрясенная этим открытием, а потом задумчиво выдала: - Похоже, вам она
тоже не понравилась... Нет, вроде все нормально, зашла: дескать, приятного
Рождества. А все равно какое-то высокомерие в ней чувствуется, правда?
Знаете, раньше так Раиса Максимовна по всяким заводам ходила, с работницами
беседовала. Но то - Раиса Максимовна, а эта кто? Подумаешь, жена лечащего
врача!
- Сколько ей лет интересно? - подключилась к разговору я. Дама в
лиловом костюме отчего-то не внушала мне добрых чувств, и поэтому хотелось
чисто по-бабьи посплетничать. Кроме того, было жаль нашу гостью, которая
все ещё чувствовала себя неловко, стремилась как-то завязать разговор, а
её, бедную, никто не поддерживал.
- Да лет сорок пять - сорок шесть, наверное...
- А ему тогда сколько?
- Анатолию Львовичу-то? - Виктория Павловна наморщила лоб. - Да
помладше её, наверное, будет? Сорок один... Или, может, даже сорок?.. Зато
вот любовь! Он её, слышали, как зовет? Лизунок!
- Удавилась бы, если б меня так звали! - с чувством заметила Алиса. Я
подумала, что вешаться бы, наверное, не стала, но тоже не особенно
порадовалась бы такому "ласковому прозвищу".
Наша гостья, между тем, продолжала:
- А вы знаете, девчонки, мне ведь наш Шайдюк сегодня во сне приснился!
Как будто стою я на улице одна, ночью, снег кругом валит. А тут он
подходит, и свеча в руках горит. "Пойдемте, - говорит, - Виктория Павловна,
со мной, я вам что-то покажу!"
- Ну, и как, показал? - Алиса встала с кровати и, скомкав пакетик с
мусором, выкинула его прямо в приоткрытую форточку.
- Нет, - Виктория Павловна вздохнула. - Не успел. Я проснулась....
Мужу своему утром рассказываю, спрашиваю: "Не знаешь, к чему бы это?" А он
говорит: "Анатолий Львович со свечой? Знаю! Он же тебе
противогеморроидальные свечи прописал, ты их не выкупила. Вот теперь и
будет сниться, пока до аптеки не дойдешь!"
Я тихонько хмыкнула. Почему-то ясно представилось, как пожилой кореец
растолковывает жене сон, сохраняя при этом абсолютно серьезное,
непроницаемое выражение лица. Алиса же улыбнулась одними уголками
подкрашенных карминовой помадой губ. Похоже, общество Виктории Павловны
понемногу переставало её тяготить. И выразилось это, прежде всего в том,
что она снова взялась за бутылку со спелой гроздью крупного винограда на
этикетке:
- Ну, так что? Давайте за Рождество что ли?
Наша гостья с готовностью заерзала на своем стуле, и тут выяснилось,
что ни у Алисы, ни у меня, ни в номере со спящим мужем-корейцем нет ничего
даже отдаленно похожего, на штопор. Всего нас в полупустом профилактории
было в этот вечер шестеро: Виктория Павловна с мужем в четвертой палате, мы
с Алиской в палате номер семь, и ещё два пациента в одноместных дорогущих
номерах. В третьем - невротичной внешности мужчина с хилыми бакенбардами,
бледным кончиком носа и трико с вытянутыми коленками, а в девятом -
неразговорчивая, достаточно респектабельная женщина лет пятидесяти пяти в
шелковом стеганном халате и домашних туфлях на невысокой платформе.
Я предложила спросить штопор у "невротика", на что и Виктория
Павловна, и Алиса чуть ли не синхронно замахали руками: