"Вера Русанова. Букет для будущей вдовы" - читать интересную книгу автора

листочек в сторону и взялась за другой.
- ... Отказного ребенка взяли из Московского дома малютки, привезли в
Михайловск. Все шло нормально, никто ничего не подозревал, пока не
появилась эта женщина? Ей нужны были деньги, и Елизавета сначала заплатила?
- Сначала! Она платила ей четыре раза! Шубу продала, кольца продала,
серьги - все!
- Эта женщина раньше жила в Михайловске, или просто давно знала семью
Шайдюков. Ее звали Галина Александровна Баранова...
- Э, подожди! - Гаянэ вскинула правую руку в протестующем жесте,
одновременно послюнила палец левой и достала новый листок из пачки. - Имени
я не знаю, в моем доме имен врагов не называют. Знаешь имя - знаешь зло, а
все зло потом на меня перейдет. Я и так ночами мучаюсь, голова
раскалывается. Думаешь, это легко - людей лечить?
- Но она, по крайней мере, была такой, какой я её вам описала? - я
быстрым движением смахнула челку со лба и почувствовала, что лоб вспотел от
волнения. - Немолодая? Короткие рыжеватые волосы? "Химия" выкрашенная хной?
Лицо в морщинах, но, в общем, ухоженное?
- Да. Лиза приносила мне фотографию.
- И у вас эта фотография есть?!!
- Нет, - она улыбнулась самой светлой, самой обворожительной улыбкой,
и золотые коронки на её зубах холодно сверкнули. - Я отдала карточку
обратно. Сразу отдала. И сказала, что делать ничего не буду, потому что
Лиза была сильно злая. Она хотела её не просто наказать, она убить её
хотела...

Она хотела её убить. Так хотела, что боялась брать в руки обычный
кухонный нож. Резала на разделочной доске говяжью печень и ясно
представляла, как холодное лезвие с хрустом входит в дряблую кожу, легко
рассекает желтый жир и замирает там, внутри, дожидаясь, пока погаснет крик.
Она слышала этот крик, этот хрип умирающей женщины так явственно, что
начинало звенеть в ушах. Тогда Лиза доставала из холодильника настойку
валерианы, капала в рюмку "дежурные" сорок капель, садилась на табуретку,
запрокидывала голову и залпом выпивала. За окном шел снег, едва заметно
покачивались облетевшие клены, а в окнах соседних домов горел свет. Она
прижималась лбом к холодному стеклу, чувствовала, как на месте
соприкосновения набухает капля влаги, стремительно стекает вниз. Как слеза?
Странно, но она совсем не могла плакать. Только смеяться - коротко, сухо,
страшно. Сама слушала свой смех и почти испуганно думала: "А вдруг это уже
не шутки? Вдруг я, на самом деле, начинаю сходить с ума? И этот кухонный
нож. И распластанная говяжья печень на столе"... Вряд ли она, на самом
деле, смогла бы воспользоваться ножом, если бы такая необходимость
возникла. Только не нож. Слишком страшно, грязно, гадко... "Снотворное?
Что-нибудь из пресловутых препаратов группы "А", которые, как говорит
Анатолий, хранятся в специальных сейфах?.. Но не звать же, в самом деле,
эту стерву на ужин? Или позвать?.. Господи! Да что же это?! Разве это может
быть всерьез?!"
Лиза поднималась и начинала ходить по кухне из угла в угол. Туда-сюда,
туда-сюда. "Как загнанный зверь? Если бы! Как тупой, бессмысленный и
беспомощный маятник!.. Еще эта печень! Кому приспичило есть на ужин печень?
Есть картошка, есть копченая скумбрия. Квашенная капуста, в конце концов!..