"Салман Рушди. Флорентийская чародейка" - читать интересную книгу автораубить тебя, покуда ты храпел так громко, что мог разбудить императора, и не
льсти себя надеждой, что я не подумывала об этом. Когда он заявился, она предложила ему две формы оплаты: за один раз и за всю ночь. - А как выгоднее? - Обычно платят за ночь, - серьезно сказала Мохини. - Хотя большинство моих клиентов либо слишком старые, либо пьяные, либо обкуренные, а то и вообще ничего не умеют, их и на один-то раз едва хватает. Можешь сэкономить и заплатить за раз. - Я дам тебе вдвое больше, если останешься со мной на всю ночь, - ответил он. - Я давно не спал рядом с женщиной, а женское тело делает мои сны слаще. - Хочешь сорить деньгами - пожалуйста, я не возражаю, - холодно сказала Мохини, - но сладости в моем теле давно не осталось. Она была так худа, что товарки прозвали ее между собой Скелетиной. Клиенты побогаче обычно брали Мохини в паре с ее антиподом - невероятно толстой шлюхой по прозвищу Матраска, чтобы испытать удовольствие от женского тела в двух его максимально противоположных вариантах - самом костлявом и самом мягком. Скелетина поглощала пишу по-волчьи - много и быстро, но оставалась тощей, в то время как Матраска тучнела день ото дня. В "веселом доме" шептались, будто они заключили тайный договор с Сатаной и в аду Скелетина раздуется, а Матраска станет плоской как доска и будет греметь сосками, словно деревянными колышками. Мохини считалась доли-артхи. Это означало, что она, подобно верной жене, была обязана заниматься своим ремеслом до самой смерти, то бишь до того часа, когда ее тело возложат на пародию на настоящую свадебную церемонию - посадили вместо доли - паланкина - на запряженную ослом тележку и повезли в "веселый дом". "Эй, чего не радуешься, сегодня у тебя свадьба, другой-то не будет!" - выкрикнул какой-то уличный бродяга, но шлюхи опрокинули ему на голову с балкона полный горшок еще теплой мочи, что заставило его умолкнуть надолго. Женихом в ее случае был "веселый дом", символической представительницей которого являлась его хозяйка Рангили-биби - старая, беззубая, сморщенная шлюха, настолько свирепая, что ее уважали и боялись все, даже стражи порядка. Вообще-то они должны были прикрыть ее заведение, но не решались из страха перед ее дурным глазом. Другое, более рациональное, объяснение беспрепятственного существования ее предприятия состояло в том, что, по слухам, настоящим собственником борделя был некий придворный или, как утверждали многие, священнослужитель, возможно даже один из мистиков, денно и нощно творивших молитвы у гробницы Чишти. Однако, как всем хорошо известно, придворные, да и священнослужители тоже, сегодня в милости, а завтра в опале, меж тем как сглаз действует безотказно, так что страх перед дурным глазом Рангили-биби имел даже больший эффект, чем слухи о некоем высоком покровителе. Обида, которую Мохини затаила на жизнь, никак не была связана с ее ремеслом. Работа как работа, не хуже прочих; благодаря ей у Мохини был кров, пропитание и одежда; без этой работы ей осталось бы просто сдохнуть в канаве, как запаршивевшей собаке. Ее обида имела вполне определенный адрес и была связана с прежней хозяйкой, четырнадцатилетней княжной Ман-баи из Амбера, молоденькой распутницей, которая почти постоянно жила при дворе Акбара и завела тайные шашни со своим двоюродным братом, принцем Селимом. У |
|
|