"Бертран Рассел. "Бесполезное" знание" - читать интересную книгу автора

Бертран Рассел.


"БЕСПОЛЕЗНОЕ" ЗНАНИЕ.


Публикация 1941 г.



Фрэнсис Бэкон, человек, достигший знаменитости, предавая своих друзей,
утверждал, без сомнения, основываясь на богатом опыте, что "знание - это
сила". Но это неверно по отношению ко всем знаниям. Сэр Томас Браун желал
узнать, какую песню пели сирены, но если ли бы он выяснил какую, это не
позволило бы ему сменить место мирового судьи на место Верховного шерифа
своей страны. Тот род знаний, который имел в виду Бэкон, был так
называемым научным. Подчеркивая значение науки, он запоздало продолжал
традиции арабов и раннего средневековья, согласно которым знание состояло
в основном из астрологии, алхимии и фармакологии, являвшихся тогда
отраслями науки. Ученым считался тот, кто, овладев этими предметами,
приобретал магические силы. В начале XI в. Папа Сильвестр II, только по
той причине, что он читал книги, повсеместно считался волшебником,
вступившим в союз с дьяволом. Просперо, бывший в шекспировское время
просто плодом фантазии, стал представлять в течение столетий общепринятый
образец ученого, по меньшей мере в том, что касалось его волшебства. Бэкон
полагал, и как мы сейчас знаем правильно, что наука может быть куда более
могучей волшебной палочкой, чем та, о которой мечтали чародеи минувших
времен.
Ренессанс, достигший своего пика в Англии во времена Бэкона, вызвал бунт
против утилитарной концепции знания. Греки знали Гомера так же, как мы
песни мюзик-холла, потому что они им просто наслаждались, без ощущения
того, что при этом чему-то учатся. Но люди XVI в. не смогли бы понять его,
не обладая достаточной лингвистической эрудицией. Они восхищались греками
и желали приобщиться к их удовольствиям, поэтому они копировали их как в
чтении классиков, так и в других, менее известных, вещах. Обучение во
время ренессанса было разновидностью joie de vivre (Радость жизни
(франц.), наравне с вином или любовью. И это относилось не только к
литературе, но и к точным наукам. Общеизвестна история о том, как Гоббс
впервые открыл для себя Евклида, случайно наткнувшись в книге на теорему
Пифагора, он воскликнул: "Ей-богу, это невозможно" и стал читать
доказательство с конца, пока, дойдя до аксиомы, не убедился в его
правильности. Без сомнения, для него это был сладостный момент, не
омраченный мыслью о полезности геометрии в практических областях.
Верно и то, что Ренессанс находил практическое применение древним языкам в
теологии. Одним из первых результатов нового осознания классической латыни
была дискредитация поддельных декретов и дарственных Константина.
Неточности, которые были обнаружены в Вульгате и Септуагинте, сделали
греческий и иврит необходимой частью споров протестантских богословов.
Республиканские принципы Греции и Рима были призваны оправдать
сопротивление пуритан Стюартам и иезуитов тем монархам, которые отвергали