"Бертран Рассел. О ценности скептицизма." - читать интересную книгу автора

Астианакта из страха, что он вырастет и станет вторым Гектором. Едва ли в
театре нашлась бы пара сухих глаз, и публика с трудом верила в жестокость
греков в пьесе. Однако те же самые люди, которые плакали в театре, в то же
самое время действовали с жестокостью, недоступной воображению Еврипида.
Позднее они (большинство из них) проголосовали за правительство, которое
продлило блокаду Германии после прекращения военных действий и наложило
блокаду на Россию. Известно, что эта блокада послужила причиной смерти
безмерного числа детей, но уменьшение населения враждебных стран
переживалось как желательное: их дети, как и Астианакт, могли вырасти и
превзойти своих отцов. Еврипид-поэт пробудил в воображении публики
влюбленного, но влюбленный и поэт были забыты за дверями театра, и
сумасшедший (в виде смертоносного маньяка) контролировал политические
действия этих мужчин и женщин, которые думали, что они добры и
целомудренны.
Возможно ли сохранить влюбленного и поэта без сохранения сумасшедшего? В
каждом из нас в различной степени существуют все трое. Так ли тесно они
связаны, что если взять под контроль одного из них, другие умрут? Я не
верю в это. Я верю, что в каждом из нас есть некая энергия, которая должна
найти выход не в разумных действиях, но, может быть, в искусстве страстной
любви или страстной ненависти, по обстоятельствам. Респектабельность,
постоянство и рутина - вся железная дисциплина современного
индустриального общества - обескровила артистический импульс и заключила в
тюрьму любовь, так что она не может быть больше благородной, свободной и
созидающей, но должна быть или чванливой, или тайной. Контроль был наложен
именно на те вещи, которые должны быть свободными, в то время как зависть,
жестокость и ненависть расползаются во все стороны с благословения почти
всего клана епископов. Наши инстинкты делятся на две составляющие: одни
ведут в нашу будущую жизнь и в будущую жизнь наших потомков, другие ведут
к разрушению жизни предполагаемых противников. Первые включают и радости
жизни, и любовь, и искусство, которое физиологически является ответвлением
любви. Вторые включают конкуренцию, патриотизм и войну. Соглашательская
мораль делает все, чтобы подавить первую и поощрить вторую. Истинная
мораль делает прямо противоположное. Наши поступки в отношении тех, кого
мы любим, могут быть с безопасностью предоставлены инстинкту; но наши
действия в отношении тех, кого мы ненавидим, должны быть приведены под
власть разума. В современном мире те, кого мы действительно ненавидим, -
это отдаленные группы, преимущественно другие нации. Мы рассматриваем их
абстрактно и обманываем себя, полагая, что действия, которые в
действительности воплощают ненависть, совершаются из любви к
справедливости или из-за какого-то подобного возвышенного мотива. Лишь
большая мера скептицизма может сорвать покровы, скрывающие от нас эту
истину. Достигнув этого, мы сможем приступить к созданию новой морали,
основанной не на зависти и ограничении, но на желании полноты жизни и
осознании того что другие люди - это помощь, а не препятствие, тогда
безумие зависти будет излечено. Это не утопическая мечта, это было
частично реализовано в елизаветинской Англии. Это может быть реализовано
завтра, если люди научатся создавать собственное счастье, а не страдания
других. Это не невыносимо аскетическая мораль, тем не менее, ее принятие
вернет на нашу землю рай.