"Арсений Иванович Рутько. Пашкины колокола (Повесть) " - читать интересную книгу автора

крутой излучины Москвы-реки до Калужской заставы.
А уж в Арсеньевском переулке, где Пашкин отец снимает под жилье
часть полуподвала у купца Ершинова, Пашка в дружине - первый верховод.
Почему мальчишки окрестили свое уличное братство дружиной? Может,
просто потому, что здорово брала за сердце народная песня о гибели
Ермака: "И пала грозная в боях, не обнажив мечей, дружина"? Лет пять
назад они даже мечей деревянных себе наделали, готовясь к битвам с
воображаемыми Кучумами. Вскоре, однако, мечи забросили: рогатки в уличных
схватках и привычней, и надежней. Да, мечи давно сгнили, а название
осталось - дружина.
Конечно, Пашкино верховодство и тем объяснить можно: семью Андреевых
хорошо знают в Замоскворечье. Литейщики и молотобойцы, кочегары и
машинисты всех ближних заводов: Бромлея, Гайтера, "Поставщика". И уж
особенно Михельсона - там кузнецы Андреевы издавна гнут хребтину за
нелегкий кусок хлеба. Слава о них идет по рабочим слободам добрая:
владеют мужики ремеслом! Уважают семью и ткачи с Голутвинской
мануфактуры, где мать Пашки мается у станков второй десяток лет.
Само собой, сынки торговцев, чиновничьей да заводской знати,
обучающиеся в гимназиях и реальном, вроде ершиновских отпрысков, те
сторонятся Пашкиной братвы, у них своя компания. "Как же, белая кость,
голубая кровь!" - с усмешкой отзывается о них старший брат Пашки, Андрей.
И он прав: наследники богатеев да чинуш разгуливают по городу чистенькие
и ухоженные, бахвалятся форменными фуражками и курточками с орластыми
пуговицами.
Ну и шут с ними! У них своя жизнь, у Пашки - своя.
Почти все дни он проводит не в сырых стенах полуподвала, а на
улицах, где, в траве или в снегу, смотря по времени года, копошится
рабочая детвора.
Утром родители вскинутся с первыми гудками, наспех перекусят,
приготовят детям еду на день и убегут: как бы не опоздать, не нарваться
на штраф. Ведь каждый рубль, каждый пятак в семейном кармане дорог - не
прокидаешься!
И нет взрослых дома стемна дотемна; смена - десять, а где и
двенадцать часов.
Время-то какое грозное, небывалое - мировая война!
Сидеть дома днем Пашке одному невмоготу - ну что в голых стенах
делать? Да и у других ребят то же. У девчонок хоть куклы тряпичные есть,
нянькаются с ними, будто с живыми. А мальчишкам такими глупостями разве
пристало заниматься?
Вот и остается одно - улица. Зимой, правда, еще школа. Да и она не
шибко в радость: уж очень строг главный учитель, батюшка Серафим. Чуть
зазеваешься - хвать за ухо или костяным ногтем тык в лоб: "Почто слову
божию не внемлешь, олух царя небесного?!" Учитель по арифметике, тот за
каждую цифру, какая из строчки вылезла, линейкой по пальцам - хрясь,
хрясь! И руки с парты убрать не смей!
Однажды после такого урока Пашка заикнулся отцу: "Не пойду больше".
Ну да разве с батей поспоришь? Свою линию гнет: "Все равно учись, сын!
Сказано: ученье - свет!"
Пришлось покориться, ничего не поделаешь!
После школы играют то в бабки-козны, то в городки, то в