"Евгений Рябчиков. Мой друг Никита Карацупа " - читать интересную книгу автора

камышинке, невинно торчавшей над водой. Ингус, выражавший все признаки
крайнего нетерпения и злости, бросился в воду, и через минуту камышинка
резко качнулась и стала вырастать. Из озерка вылез промокший человек, он с
силой отбивался от вцепившегося в него Ингуса. Нарушитель выплюнул изо рта
дыхательную трубку с нацепленной на нее для маскировки камышинкой и
закричал:
- Уберите дьявола!
Карацупа отозвал Ингуса, ласково погладил его, а нарушителю приказал
выбираться из воды.
Теперь "конь" оказался в собранном виде. У второго лазутчика нашли
оружие, топографические карты, таинственный шифр, остро отточенный нож,
ампулы с ядом.
В тот день, когда я стал свидетелем и участником задержания лазутчиков,
добравшись до койки в казарме, я долго не мог успокоиться и все думал о
школе пограничной жизни, великой и мудрой школе. Плеск речных струй, чуть
слышный треск валежника, далекий шум осыпающихся песков в распадке открывали
мне другую, невидимую жизнь, полную загадок, опасностей и тревог.
Узнал я и "секреты" лягушачьего кваканья. Лягушки возле самого зверя
молчат, а квакают только, когда он поодаль. Человека они встречают
молчанием, но стоит ему отойти, как они сейчас же подают голос. Так
образуется своеобразная звуковая дорожка из лягушачьих голосов.
В суровой жизни границы, в которую я входил день за днем, месяц за
месяцем, я открывал для себя и черты характера следопыта, и особенности его
жизни. Все, что я раньше о нем слышал, представало делом: я видел, как он
несет службу, как занимается с Ингусом и учит молодых бойцов, как радуется и
грустит, мечтает и вспоминает то горькое время, когда был батрачонком.
Боевые команды обретали глубокий смысл. Я видел, как короткая, словно
винтовочный выстрел, команда "В ружье!" поднимала ночью заставу и бойцы,
мгновенно разбирая оружие, седлали коней и тут же исчезали во тьме. Команда
"Стой! Руки вверх!" раскрывалась суровыми картинами столкновений с
нарушителями, схватками и погонями. В каждом таком случае, познавая законы
границы, я видел, как Никита Карацупа ходил десятки километров, стрелял на
скаку, беззвучно лежал в секрете. И все, что он делал, - делал молча,
спокойно, уверенно и так просто и скромно, словно не было ни риска, ни
смертельной опасности.
По мере того как увеличивался список задержанных лазутчиков, враги,
засевшие в крепости на той стороне реки, разрабатывали планы, как им
избавиться от Карацупы и его Ингуса. В следопыта стреляли, на него
набрасывали лассо, соблазняли драгоценностями и женщинами. Бандиты
переходили границу только для того, чтобы, выследив, когда появится вблизи
реки Карацупа, броситься на него и убить. Но все ухищрения и коварные
замыслы рушились. Следопыт продолжал мужественно нести свою опасную, такую
важную для Родины службу.
Я много думал о том, что сделало Карацупу Карацупой. Решающее значение
имело классовое самосознание следопыта. Он, батрачонок, познавший на себе
тяготы и своевольство куркулей, участвовавший в борьбе с кулачеством во
время коллективизации, ясно представлял себе врага за кордоном. Комсомолец,
ставший коммунистом, с особой остротой ощущал реальную опасность для Страны
Советов, притаившуюся за глинобитными стенами таинственной крепости на том,
чужом берегу. А те коварные ухищрения, к которым прибегали враги, те потери,