"Татьяна Рябинина. Семь понедельников подряд " - читать интересную книгу автора

прячется, даром что белые ночи.
Только тут я сообразила, что это не будильник, а дверной звонок. Нельзя
сказать, что их позывные очень похожи, но спросонку можно и перепутать.
Призывая самые страшные проклятья на голову звонившего, кто бы он ни
был, я накинула халат и поплелась к двери. Посмотрела в глазок - пусто. Ушли
или стоят сбоку, там, где не видно?
Между прочим, похожая ситуевина была в одной из моих книг. Там, правда,
дело происходило ночью и в квартиру ломилась блудная дочь главной героини.
- Кто там? - грозно поинтересовалась я.
- Ольга Игоревна, откройте, пожалуйста, - пропищал жалобный девичий
голосок.
- А вы кто? - не сдавалась я.
- Я ваша родственница из Москвы, Света Зимина.
Никакой родственницы из Москвы по имени Света Зимина я не знала. Нет,
какие-то очень дальние родственники в Москве у нас есть, но их фамилии
Громовы и Плетниковы. Хотя... Да, у Громовых есть дочь Света, моя
многоюродная сестра, которую я никогда в жизни не видела. Она вполне могла
выйти замуж и сменить фамилию.
Я приоткрыла дверь и высунула над цепочкой нос. На площадке стояла,
прижимая к себе дорожную сумку, тощенькая девица примерно моего роста (метр
пятьдесят восемь), одетая в расклешенные джинсы, серый джемпер и голубую
ветровку. Ее неопределенного цвета волосы были стянуты розовой махрушкой в
негустой хвостик. Страдальчески наморщенный лобик притянул редкие бровки
друг к другу, из-под них выглядывали круглые голубые глаза. Остренький,
какой-то птичий клювик жалобно подрагивал ноздрями, в такт ноздрям
подрагивали и тонкие губы. Казанская сирота во всей своей красе. Сейчас
скажет, что ей совершенно негде остановиться недельки на две - на три. А то
и на месячишко.
- Ну заходите, - вздохнула я, впуская ее в квартиру. - Пойдемте на
кухню.
Хана Празднику Одиночеству! Ну уж нет, сейчас я напою ее чаем и
выставлю. Скажу, что уезжаю. Если хочет, пусть отправляется к Марье
Петровне. Это тоже наша родственница. Ни много ни мало жена двоюродного
брата моего деда. Она любым гостям рада, заболтает до смерти.
- Ну? - подбодрила я Свету, когда та проскользнула за столом на угловой
диванчик и, ссутулившись, устроилась на нем.
Вместо ответа она вытащила что-то из кармана джинсов, со стуком
положила на стол и вдруг громко зарыдала, некрасиво отвесив нижнюю губу. Я
растерялась и вместо того, чтобы попытаться утешить ее, стала разглядывать
вещицу, которую достала Света.
Это был довольно аляпистый кулон-трилистник бутылочно-зеленого цвета со
странно вытянутым ушком для цепочки. Мелкие стекляшки, оправленные в желтый
металл, напоминали чешую. Какое-то смутное воспоминание закопошилось в
голове, но так и не смогло преодолеть стадию желеобразной амебы.
Света продолжала завывать и всхлипывать, громко шмыгая носом.
- Послушайте, - я тронула ее за плечо. - Давайте-ка сначала выясним,
кем вы мне приходитесь. Не знаю я никакой Светы Зиминой. Видите ли, я в
нашем семействе что-то вроде архивариуса и генеалогическое древо примерно
представляю. Вы кто, а?
Светины слезы моментально высохли.