"Татьяна Рябинина. Бюро волшебных случайностей" - читать интересную книгу авторазаводной игрушки, имел при себе тусклую табличку с гравировкой: "Д-ръ
Фiаловъ. Поверните". Снизу белой краской было меленько подписано: "Замшина, 3 коротких". Я призадумалась: как можно три раза коротко повернуть эту штуковину. Мои сомнения прервал лязг отпираемой двери. Я еле успела отскочить. На пороге стоял здоровенный, не слишком трезвый парень. - Ку-да? - вопросил он неожиданно тонким для его комплекции голоском. - К Замшиной, - пискнула я. - К ней три коротких, - строго пояснил парень, захлопнул дверь и, покачиваясь, стал спускаться вниз. Я оторопело смотрела ему вслед. Дверь открылась снова. - И не вздумай нажраться по дороге! - густым дьяконским басом крикнула парню вдогонку крохотная, тщедушная женщина в грязноватом ситцевом халатике. - Мне к Замшиной, - я поторопилась вломиться в квартиру, пока дверь опять не захлопнулась у меня перед носом. - Вторая дверь, - отступая в сторону, проинформировала басовитая тетка. Узкий, похожий на кишку коридор уходил в бесконечность и там, кажется, сворачивал влево. Света лампочки не хватало, поэтому разглядеть точно не представлялось возможным. Вдоль стены громоздились вешалки, по большей части пустые, но кое-где висели забытые зимние пальто и куртки. Тут же выстроились всевозможные ящики, коробки, прикрытые пыльными тряпками, и даже доисторического вида сундук. Откуда-то сверху свисало огромное корыто, которое подпирал стоящий на заднем колесе велосипед. Пахло пылью, плесенью, вареной капустой и туалетом. В детстве мне часто приходилось бывать в коммуналках - большинство моих "позднесталинских" домах, построенных у парка Победы после войны, коммунальные квартиры были в основном трех- или четырехкомнатные. Галка до переезда в Приморский район жила в шестикомнатной. Но такую, комнат на пятнадцать, я видела впервые. На этаже она была одна. Наверно, и остальные в этом доме когда-то были такие же, но их поделили надвое. В Вовкиной квартире было "всего" пять комнат, кухня и огромная ванная, переделанная из шестой. Я постучалась во вторую от входа дверь. В ответ раздался пронзительный кошачий вой. - Громче стучите! - прошамкала старушечья голова, высунувшаяся из соседней двери. - Она спит, наверно. А дитенок у бабки. Ну не знаю. Можно было не услышать стук, но уж вой-то должен был разбудить и мертвого! На всякий случай постучала еще. Дверь распахнулась, словно сама собой. Судя по всему, интерьер огромной комнаты сохранился годов с пятидесятых, если не раньше. С внутренней стороны дверь украшали плюшевые малиновые драпировки с бомбошками. Овальный толстоногий стол покрыт такой же малиновой скатертью, с такими же бомбошками. Огромный блекло-оранжевый абажур с бахромой спускался откуда-то из-под высоченного потолка на массивной цепи. У стены - высоченная кровать с никелированными спинками. У бабушки в Днепропетровске тоже была такая. Помню, я очень любила отвинчивать блестящие шарики и играть с ними. Хозяйка обнаружилась на потертой кушетке неопределенного цвета. Она забралась на нее с ногами и укрылась пледом, поэтому я не сразу ее и заметила. Рядом с ней пристроился серый кот, он лежал, поджав под себя лапы |
|
|