"Татьяна Рябинина. Иудино племя" - читать интересную книгу автора

в голове, когда Константин встречался ей в коридоре. Невыносимо было
смотреть на него, любимого, которого она предала. Невыносимо было знать, что
ему осталось жить совсем немного, - знать и молчать. Ведь он мог хотя бы
по-христиански подготовиться к смерти, если не оставалось ничего другого. Но
страх, липкий, животный страх, был сильнее любви и совести. Страх за себя -
чего там скрывать! - и потом уже за дочь. Арон был ей неприятен, но страх
побеждал и это чувство.
Константина забрали ночью, через две недели. Арон участвовал в аресте,
Елена сидела на постели, накинув шаль поверх сорочки, и тихо плакала. Выйти
в прихожую и увидеть бывшего мужа в последний раз она не решилась.
Они заняли четвертую освободившуюся комнату. Последняя оставшаяся
соседка, пожилая уборщица Катя, которая жила с хромой дочкой Феней,
демонстративно не замечала Елену, хотя раньше была к ней очень приветлива.
Целыми днями Елена неподвижно сидела в одной из комнат - той, которая раньше
принадлежала Константину. И даже плач дочки не сразу мог вывести ее из
оцепенения.
Однажды к ней зашла одна из подружек по клиросу и сказала, что дядя
просит ее зайти. За те месяцы, которые прошли со страшного дня, безжалостно
перечеркнувшего ее жизнь, Елена ни разу не была в церкви, словно считая себя
нечистой.
Дядя был болен, лежал в постели. Елена робко присела на шаткий табурет.
- Там, на столе, письмо от Кости, - заходясь кашлем, сказал старый
дьякон. - Возьми, прочти.
- Что?! - прошептала Елена и потеряла сознание.
Оказалось, что Константина, не обвиняя ни в чем серьезном, просто
выслали из Петрограда как "потенциальный контрреволюционный элемент". Местом
жительства ему определили село Терса под Саратовом, запретив выезжать
оттуда. Он писал, что устроился вполне сносно, нашел работу, спрашивал, не
слышно ли чего о Елене и дочке.
Захлебываясь слезами, она рассказала дяде о том, как все произошло.
- Не зря ведь Костя ему не доверял, - твердила она. - Ведь он...
- Подлость и предательство, Лена, вне профессии, народности и
вероисповедания, - резко перебил ее дядя. - Думаю, ты поняла, что я имею в
виду. Но Господь милостив, все еще можно исправить.
Ничего исправлять Елена не стала. Страх оказался сильнее. А еще -
комфорт и достаток, которые затягивали, как тина - теплая, вязкая и
дремотная...


* * *

Света замолчала, глядя в окно.
- И что было дальше? - не вытерпел Никита.
- Дальше? Смотри, уже почти приехали. Сейчас направо. Дальше у них
родился дедушка Изя. Он с рождения очень тяжело болен. Какая-то редкая
нервная болезнь. Ничего-ничего, а потом вдруг ни с того ни с сего страшные
боли и судороги во всем теле. Жена его умерла молодой, всего тридцать шесть
лет было. У них двое детей - Андрей и Анна. У дяди Андрея сын Вадим, он
учится в Англии, но должен, вроде, приехать. А у тети Ани дочь Галя. Так,
теперь сразу за мостом направо и вдоль речки.