"Пэм Муньос Райан. Эсперанса " - читать интересную книгу автора

Бабушка протягивала Эсперансе подарок за подарком, и она механически
открывала коробки и пакеты и складывала на стол их содержимое. Белый кошелек
с четками для воскресной службы от Марисоль, нитка голубых бус от Читы,
книга "Дон Кихот" от бабушки, красивый вышитый шарф от мамы. Наконец,
Эсперанса открыла коробку, в которой должна была лежать кукла. Она не могла
избавиться от мысли, что это последний подарок от папы.
Дрожащими руками она сняла крышку и заглянула внутрь. На кукле было
чудесное платье из белого батиста, черные волосы покрывала белоснежная
кружевная мантилья. Огромные глаза задумчиво смотрели на Эсперансу с
фарфорового личика.
- Ах, она похожа на ангела! - сказала бабушка, вытаскивая платок из
рукава и вытирая глаза. Мама ничего не сказала, только протянула руку и
дотронулась до кукольного лица.
Эсперанса не могла говорить. Ее сердце разрывалось от боли. Она прижала
куклу к груди и вышла из комнаты, забыв про другие подарки.

Дядя Луис и дядя Марко приходили каждый день, сидели в папином кабинете
и "заботились о семейном бизнесе". Сначала они оставались только на
несколько часов, но скоро их "забота" стала разрастаться, словно тыква в
огороде Альфонсо - ее гигантские листья хищно раскинулись вокруг, мешая
другим растениям; дяди стали проводить у них каждый день, пока не темнело,
завтракая, обедая и ужиная на их ранчо. Эсперанса знала, что маме нелегко
давалось их постоянное присутствие.
Наконец пришел нотариус зачитать завещание. Мама, Эсперанса и бабушка
были в черных платьях, как полагалось. В кабинет вошли дяди.
Немного громче, чем следовало, дядя Луис сказал:
- Рамона, горе вам не к лицу. Надеюсь, вы не будете носить черное весь
год!
Мама ничего не ответила, сохраняя спокойствие.
Они кивнули Абуэлите и, как обычно, ничего не сказали Эсперансе.
Взрослые начали разговор о банковских займах и вкладах. Все это
показалось Эсперансе слишком сложным, и она слушала их рассеянно. С тех пор
как умер отец, она не заходила в кабинет. Девочка осмотрелась: папин
письменный стол и книги, мамина корзина для вязания с серебряными крючками,
которые папа купил ей в Гвадалахаре, стол у входа, на котором лежали папины
садовые ножницы, а за двойными дверями - папин сад. На письменном столе
лежал ворох дядиных бумаг, а ведь у папы на столе всегда был порядок. Дядя
Луис сидел в папином кресле, как в своём собственном. А потом Эсперанса
заметила пряжку - папину пряжку на ремне дяди Луиса. Это было неправильно.
Все было неправильно. Дядя Луис не должен был сидеть в папином кресле. Он не
должен был надевать папину пряжку с клеймом ранчо на свой ремень! В который
раз она вытерла слезы, бегущие по лицу, но сейчас это были слезы
негодования. Мама с бабушкой возмущенно переглянулись. Чувствовали ли они то
же, что и она?
- Рамона, - сказал нотариус, - ваш супруг, Сиксто Ортега, оставил этот
дом и все его содержимое вам и вашей дочери. Кроме того, вы будете ежегодно
получать доход от виноградников. Как вы и сами знаете, здесь не принято
оставлять землю женщинам, и, поскольку банк Луиса давал вашему мужу ссуды,
Сиксто завещал землю ему.
- Это ставит нас в неловкое положение, - сказал дядя Луис. - Я