"Илья Рясной. Наше дело - табак [B]" - читать интересную книгу автора

все, что происходит, - это просто галлюцинации умирающего человека. Он
напрягался, чтобы доказать, что еще жив, прикусывал губу и возвращал себе
ощущение реальности. Но хватало его ненадолго. Потом мысли опять начинали
путаться. Когда он наконец пришел в себя и ему стало по-обычному страшно,
дверь камеры открылась.
- На выход, пацанчик, - произнес сонный конвоир. В другие времена он
бы ответил старшине на "пацанчика" достойно, а в другой обстановке просто
бы дал в лоб так, что мало не показалось бы, но сейчас это
пренебрежительное обращение не вызвало даже самого слабого протеста. Сове
было плохо как никогда в жизни.
Его препроводили в расположенный на втором этаже Суворовского отдела
милиции кабинет, где он уже побывал и с ним разговаривал напористый,
косноязычный мент. Теперь встретил его высокий человек с пышными,
киношными усами и изрезанным морщинами лбом, показавшийся смутно знакомым.
- Ушаков, - представился мужчина. - Наслышан?
- Ушаков?
- Начальник областного уголовного розыска... Должен знать, если
выбрал эту нелегкую стезю.
- Какую стезю? - не понял Сова.
- Бандитскую.
- Я... - Сова вздохнул. - Ничего я не выбирал.
- Ну, она тебя выбрала. Не об этом разговор, а о том, что ты влип по
самые свои оттопыренные уши. Соучастие в покушении на умышленное убийство.
Разбой, а то и бандитизм. Думаешь, это мало?
- Не знаю.
- Двенадцать лет лишения свободы, - пояснил Ушаков. - От звонка до
звонка. Думай.
- Я уже все рассказал.
- Не все. Далеко не все. Где Пробитый?
- Больше адресов не знаю.
Оперативники уже проехались по указанным Совой с перепугу адресам да
еще по тем, которые накопали, готовя мероприятия по Пробитому и его
подручным. Сейчас там засады. Но Пробитый туда не спешил. Он вообще будто
растворился. Ничего, с подводной лодки не убежишь. Ведь эта область -
анклав. Правда, он может попытаться незаконно выбраться с территории
Российской Федерации. Вон с той же Прибалтикой граница - одно
недоразумение.
- Давай, рассказывай о своем разбойничьем житье-бытье, - предложил
Ушаков.
- Я ничего больше не знаю, - произнес Сова, потупившись.
- Знаешь. Будем вспоминать... Очень быстро Ушаков заболтал,
заморочил, закрутил и без того деморализованного Сову так, что тот размяк
. окончательно и выложил все, что знал о бригаде. О взаимоотношениях на
вершине организации он был проинформирован мало, общался в основном с
командиром пятерки Пробитым и несколько раз его удостоил вниманием
Ломоносов.
- Ты одно пойми. Вы, "торпеды", - расходный материал. Мясо, которое
не жалко подставить под пулю или статью, - вещал Ушаков вкрадчиво. - Что
ты имеешь? Триста долларов - план, а много с них получаешь? Ничего ты не
имеешь. Зато Ломоносов за день может три тысячи баксов влегкую спустить в