"Илья Рясной. Скованные намертво" - читать интересную книгу автора

нагнулся и поднял финку.
- Да ты что?
- А, ладно... - мужчина сплюнул на длинного, который начал приходить
в себя после того, как его шарахнули мордой о стену. - Срываемся. Сейчас
менты нагрянут.
- Встретимся, поц, - донесся крик в спину Аверину.
Они прошли несколько кварталов. Мужчина свалился на лавку. Он
прижимал руку к левому боку. Рука окрасилась чем-то темным. Аверин понял,
что это кровь.
- К врачу надо, - сказал он.
- А, как на собаке заживет. Привычный.
В свете неонового фонаря Аверин рассмотрел спасенного им человека.
Невысокий крепыш, лет двадцати пяти, с белыми волосами. Присмотревшись,
Аверин с удивлением понял, что он не белобрыс, а сед - в редких местах
сохранился еще старый, темный цвет волос.
- Молодец, пацан, выручил, - произнес, морщась, седой и погладил бок,
застонав.
- Да, с кем не бывает, - отмахнулся Аверин.
Он привык выручать людей. Он рос в провинциальном окраинном рабочем
поселке со стойкими хулиганскими и воровскими традициями. Молодежь там
привыкла к приключениям. "Селяне", так называли пацанов из пригородного
поселка, ходили драться с химмашевцами и городскими. Кастет, цепь, нож - с
детства Аверин видел эти вещи не на картинках. Слабости в этих местах не
прощали. И соплей не прощали. Нередко шпана беспредельничала. В школе на
малышей наезжали старшие, выворачивали карманы. В классе Славы училось
несколько закоренелых второгодников - стойких клиентов инспекций по делам
несовершеннолетних, кандидатов в спецшколы для начинающих преступников.
Шпана около школы после уроков подстерегала пацанов. Доставалось и Славе.
Его, как и многих других, поколачивали, выворачивали карманы. Долгие годы
ему вспоминались тупые лица тех шпанят - эдаких безжалостных мутантов,
обожавших запах насилия, которым нравились не столько медяки из карманов
жертв, сколько ощущение своей силы и власти. Слава нередко приходил домой
с разбитым носом, но никогда не жаловался. Он набирался справедливой
злости. И однажды, было ему тринадцать лет, решил - хватит. Его встретили
после четвертого урока. Трое пацанов - на три года старше, из тех отпетых
шпанят. Привычно вытряхнули портфель. Привычно пошарили по карманам.
Ударили по лицу. И тут Слава почувствовал, что именно в этот миг решается
многое. Решается, кем ему быть дальше - или Человеком, который умеет
постоять за себя, или беспрекословным "несуном" побоев, оскорблений.
Сопротивляться шпане было не принято. К тем, кто имел старших братьев
или друзей, не лезли. Лезли к таким, как Слава, которые никому не
жаловались и которых некому было защитить - он рос без отца. Родному дяде,
заменившему ему отца, пожаловаться немыслимо. С детства воспитывался в
правилах, что жаловаться грех.
Слава ударил в ответ. Физически он был развит не по годам, так что
удар получился ощутимый. Шпанята обалдели на миг, но Слава не дал им
передышки. Он кинулся на одного, вцепился пальцами в горло и начал рвать
зубами его руку. Его тщетно пытались отодрать, били, но ничего не
получалось. Весь в крови, избитый, он наконец отнял руки от дылды, тот
хрипел, глаза его закатились.