"Илья Рясной. Вирус смерти" - читать интересную книгу автора

ушли они недалеко от наших ученых... Кроме того, мы проверили формулу
применительно к США. Американцы тоже под прессом.
- Сколько лет все это длится?
- Не меньше пяти. Активное давление началось в девяностом. Насколько
далеко зашло? Вопрос без ответа, - устало произнес Остроган.
- Судя по всему, работали они без особой опаски.
- А чего им бояться? До недавнего времени не было методик выявления
информвирусов. Мы даже не знали об их существовании.
- Сейчас мы знаем. Так трудно выявить источник их происхождения?
- Сложно объяснить неспециалисту суть нашей методики, - поднял
предупредительно руку Севастьянов. - Гораздо легче выявить динамику и
наличие воздействия, чем перевести разговор в легкую плоскость застольной
дачной пикировки. Я не был готов к серьезному разговору. Эх, как же потом,
через пять лет, я буду жалеть, что узнал так мало.
- Я подхожу к пределу. У любого везения есть предел. Я его вижу.
- Да бросьте, Иван Федорович, в ваши-то годы.
- Что ты знаешь о моих годах? Что ты знаешь обо мне, Стас?
А ведь действительно, что я знал о Фаусте? Я был уверен, что он такой
же Иваницкий, как я Михаил Боярский. В ту пору я уже привык иметь дело с
людьми, у которых много имен.
- Поверил, Стас? - вдруг беззаботно рассмеялся Иваницкий.
- Поверишь, когда тебе сообщают гробовым голосом - час пробил.
- Я тебя учил, что слова - ничто. Ты должен ощущать состояние...
- С вами это не проходит.
Я лукавил. Я был достаточно хорошим учеником, чтобы почувствовать -
говорил он вполне искренне.
Фауст допил чай, расслабился в кресле и любовался красивым
подмосковным закатом. С веранды открывался вид на реку и окрестные поля,
расчерченные синими полосками лесов.
- Мы считаем, что находимся в железобетонном мире, - неожиданно
произнес он. - Мол, ничто не может его сдвинуть. И страшно удивляемся,
когда его незыблемость оказывается обманом зрения. Перемены всегда
приходят неожиданно, даже когда ждешь их. Войны, революции - они
врываются, разнося в прах привычный уклад. И тогда нам остается бороться с
обрушившимся ужасом или отдаться в его власть, бесполезной щепкой плыть по
течению, теряя лучшее, что есть в наших душах.
- Трудно не согласиться.
- Но еще хуже, когда кошмар вползает мягко, шелестит легким
сквозняком по самым затаенным углам, меняя постепенно все. Меняя нас.
- Не понимаю. Что за кошмар? Откуда ему взяться? - спросил я, все еще
считая, что разговор носит академический характер.
- Информация, Стас. Газеты - это ковровая бомбардировка двадцать
первого века. Телевидение - ядерные фугасы. Компьютеры - нейтронные
бомбы...
- Не слишком вы переоцениваете этих нахальных очкариков? Они способны
довести нас до исступления своими истериками, но..
- Они много могут, но это бесенята. Поступь настоящего тролля мягка и
неслышна...
- Вы серьезно?
- Разговор длинный. Я его долго оттягивал. Оттяну еще на денек.