"Анатолий Рясов. Прелюдия: Homo innatus " - читать интересную книгу автора

Анатолий Рясов


Прелюдия. Homo innatus


Предуведомление

Нарисовав крик, я взял холст и вышел на витрину. Это оказалось
единственным шансом донести образ до незнакомых прохожих. Покрытая пылью
витрина была просторна и пуста, человек с холстом в руках должен был
привлечь внимание. Но шел дождь, и по стеклу стекали разветвленные струи,
сквозь которые нелегко было что-либо разглядеть. Кроме того, большинство
людей вообще не смотрели в мою сторону, лишь изредка некоторые из них
останавливались, чтобы взглянуть на свое отражение в стекле или поправить
шляпу, и тогда они могли мельком заметить меня и холст, который я держал в
руках. Как правило, на полотно обращали внимание единицы - не более одного
человека в неделю. На несколько секунд задержав взгляд на картине, они
равнодушно отводили глаза в другую сторону. А дождь, между тем, не
прекращался, даже наоборот: казалось, с каждым днем водопад капель наслаивал
все новые блеклые пласты на стекло. Серые кольца переливались друг в друга,
заплетая самые причудливые узоры. Улица становилась почти не похожа на себя,
изображение размывалось так, словно я смотрел на мир глазами засыпающего
пьяницы. Не сомневаюсь, что снаружи видимость была ничуть не лучше. Скорее
всего, заметен был в лучшем случае размытый силуэт, искаженное очертание, не
более того, мало кто мог разглядеть, что именно я держу в руках, и уж точно
практически никто не разобрал бы, что изображено на картине. Тем более, при
такой спешке: фигуры прохожих буквально мелькали за мокрым стеклом. А как-то
раз утром водяные разводы превратились в изморозь, в лед - на улице сильно
похолодало. Стекло полностью потеряло свой смысл, теперь оно ничем не
отличалось от стены, разве что самую малость: какие-то мелькания теней все
же оставались различимы. Но могу поклясться, что с улицы невозможно было
разглядеть ничего. Бело-голубой орнамент плотной завесой скрывал мой крик от
прохожих. Картина оказалась недосягаемой для взглядов. Я провел на витрине
около месяца в надежде на потепление, но холод лишь уплотнял ледяную корку
на стекле. Только однажды произошло чудо, я даже не поверил своим глазам: в
углу снежной занавески образовался просвет, за которым показалась детская
ладошка. В протертое отверстие с интересом заглядывала маленькая девочка,
теплыми руками она растапливала сантиметр за сантиметром. Я попытался
улыбнуться ей, но у меня почему-то ничего не вышло. Губы лишь слегка
подернулись нервной судорогой. Однако я был невероятно рад, тем более что
больше месяца не видел ни одного живого существа. Девочка заметила холст и
стала внимательно разглядывать изображение, она оказалась первым человеком,
кто понял, зачем я стоял на витрине все это время. И в этот самый момент
кто-то, вероятно, ее отец, схватил девочку за руку и повел на другую сторону
улицы. Она несколько раз обернулась и скрылась из виду. Холст выпал из моих
замерзших рук. Картина упала на пыльный пол. Я попытался поднять ее, но
вдруг осознал, что не могу пошевелить даже пальцем руки. Я абсолютно
разучился двигаться. За эти месяцы я успел превратиться в манекена.[1]