"Галина Рязанова. Последний дар осени " - читать интересную книгу автора

в чепце и простеньком зеленом платье пригласила его последовать за ней в
отведенные гостю покои, приподнимая масляную лампу, дабы получше осветить
дорогу.
Еще раз оглянувшись на неподвижную фигуру, замершую в просторном
кресле, Полководец был поражен тем, как пристально она продолжала смотреть
ему вслед. Может, ему показалось при неверном свете камина, но в ее темных
глазах сквозило не жадное любопытство зрителя, не извечное женское
стремление разгадать и подчинить себе мужскую натуру, но какое-то иное,
незнакомое ему самому чувство, от которого невыносимо защемило в груди.

Вода была очень теплой, почти горячей. Она расслабляла уставшие члены и
приносила покой и отдых измученному телу. Шрам на правой половине груди
сморщился и побелел. Так всегда бывает, если долго лежать погруженным в
жидкость, что ласково обволакивает плоть, даруя облегчение даже той части
естества, о которой мужчина лишний раз предпочитал не задумываться. Руки
хорошо знали свое дело и уверенно скользили под покровом воды, напоенной еле
уловимым смешанным ароматом хвои и полыни. Полководец не привык принимать
травяные ванны, но ему понравился горький и одновременно свежий запах,
исходящий от мешочка, перекинутого на веревочке через край большой
деревянной лохани.
Чья это была идея - служанки, которую он прогнал, не позволив
поухаживать за собой, или же самой госпожи замка? Или так было принято
встречать всех, кто удостаивался чести остановиться в гостевых покоях?
Испустив приглушенный стон, Полководец откинул голову на изголовье и
закрыл глаза. Перед внутренним взором неотступно стояло ее лицо, обрамленное
серебристо-серыми, чуть вьющимися прядями. Физическое желание отступило, но
внутренний голод не унимался. Мужчиной всецело овладело стремление хоть на
миг обладать этой завораживающей красотой: огрубевшей ладонью коснуться
нежной кожи, провести рукой по тяжелому шелку столь рано поседевших волос,
очертить линию скул и надбровные дуги. Но даже в мыслях он не осмеливался
поцеловать плотно сомкнутые бледные губы.
Когда он ощутил легкое, почти невесомое прикосновение к своей груди,
наполовину погруженной в воду, то поначалу воспринял его как продолжение
своих фантазий. Ведь не могла же, в самом деле, вернуться служанка. От услуг
такого рода он, не раздумывая, отказывался, видя за маской приветливости и
смиренной покорности привычную тень отвращения.
Бережно ласкающие кожу невидимые пальцы робко переместились чуть ниже,
без всплеска проникая в расступившуюся перед ними влажную терпкость,
настоянную на горьком вкусе сосновых игл. Пробежали вдоль линии шрама,
мимолетом дотронулись до соска, а затем бесследно исчезли.
Испытав острое разочарование, мужчина непроизвольно потянулся за ними,
надеясь удержать и продлить сладостные ощущения. Веки он не поднимал,
опасаясь спугнуть хрупкий призрак мечты.
Ответом на эту неистовую мольбу жестов послужило уже знакомое касание,
но теперь незримые ладони на бесконечно краткий миг оперлись на его
полусогнутые колени, самым краешком выступающие из воды. Колыхнулась чуть
теплая волна, лизнула обнаженные плечи, в один миг покрывшиеся мурашками.
Повеяло полынью и каким-то незнакомым, будоражащим кровь ароматом. Сердце
Полководца на миг застыло, чтобы рухнуть в пропасть от невероятного
предчувствия. Что бы там ни было, но время грез закончилось. И он распахнул