"Натан Рыбак. Переяславская рада (Роман)" - читать интересную книгу автора

не беспокойся.
Унковский усмехался в черную с серебряными нитями бороду:
- Все еще будет, пан гетман.
Он со вниманием глядел на казацкого вожака. Ледок осторожности
постепенно таял. В Москве кое-кто в посольском приказе сомневался: кто он,
этот безродный гетман? Как осмелился поднять руку против помазанника
божьего! Смотрите, и наши смерды за ним пойдут. Неодобрительно покачивали
головами бояре Милославские, Одоевские, Салтыков...
Род гетмана Унковскому не удалось установить, но что разум и талант у
него были, в этом он мог бы поклясться. С ним дело вести - одно
наслаждение. Быстр и сметлив. Своего хочет добиться и ради того жизни не
пожалеет.
- Придет время, пан гетман, непременно придет. А если с таким войском
станем у Дикого Поля, татары соединенной нашей силы устрашатся. Ян-Казимир
за Смоленск еще заплатит, и не бывать в православном Киеве унии. -
Унковский говорил уже не прежним, размеренным, спокойным голосом -
чувствовалось волнение. - Нужно только потерпеть еще. Дерево подточено.
Корни сгнили. Зеленая листва на ветвях - один обман. Начнись сильная буря
- и дерево падет, - разумею, Речь Посполитая. А коли начнут турки тебя
заманивать, должен помнить: басурмане коварны и злы, от них татарская
чума, словно саранча, на Русь ползет...
- Я их обведу, - уверенно сказал гетман. - Они у меня вот где будут,
- показал стиснутый кулак. - У них, пан посол, тоже не все ладно. Крымский
хан Ислам-Гирей уже косо поглядывает на Порту, сил набирает, давно думает,
как бы ему от султана отделиться, сам хочет великим царем быть, весь ясырь
и дань себе в мошну класть. И думает, что мы с войском ему в том помощь, а
турки его нами, казаками, стращают, нас задабривают. Вот как оно, пан
посол, все переплелось... Хан не от чистого сердца пойдет с нами против
шляхты, у него одна мысль: и шляхту обессилить, и нас связать по рукам и
по ногам...
- Отменно все обдумал, гетман...
Унковский одобрительно кивал бородой. Вправду, светлый ум у казацкого
гетмана. Падет впрах дерево. Не будет затенять ветвями своими землю
Русскую. Но нужно время! Время и терпение!
Договорились обо всем. Хмельницкий уже умерил свою горячность, понял:
московский посол справедливо судит. Не все сразу... Стеснилась грудь.
Рванул рубаху. Отлетела пуговица. На шее напряглись жилы. Пан посол видит,
как тяжко ему. Всюду беспорядок. Шляхта за свои имения когтями цепляется.
Посполитые ждут, что он им полную свободу даст. Митрополит одним глазом на
Варшаву поглядывает. Оружия недостаток, пороху мало, заводы, где пули
отливали, разорены. Все на его плечах.
Унковский сочувствовал. Но твердил одно: терпение. Надо выиграть
время. Войны, конечно, гетману не миновать.
Хмельницкий твердо сказал:
- Я королю и литовскому гетману одно скажу: можем и миром дело
покончить, но с тем, чтобы ушли от нас навсегда за те рубежи, как в давние
времена было, при великих князьях киевских. Как еще при Мстиславе. А в
подчинении и неволе жить народ наш не хочет. Коли не хотят миром покончить
дело - быть войне. И не на год, и не на два, - говорил он уже не послу,
себе самому говорил. - А нам, пан посол, где помощи искать в том святом