"Натан Рыбак. Переяславская рада (Роман)" - читать интересную книгу автора

замысел - окружить его со всех сторон - осуществился. Что гетман с
главными силами ушел, о том в Збараже не знают. Все еще надеются: король с
армией в спину нам ударит.
Жаденов и Котелкин слушали сочувственно. Прощаясь, Жаденов заметил:
- Желательно, пан полковник, чтобы о нашем присутствии в войске
король и региментари Речи Посполитой не ведали. Государево поручение нам
тайное...
- Будьте покойны - не проведают, - твердо пообещал Мужиловский. - На
том и кончим: дождетесь гетмана здесь.
Мужиловский ушел. Котелкин, надев очки, разложил на столе бумагу,
поставил медную чернильницу, приготовил свежие гусиные перья. Многое надо
было записать: знал, как подробно будет расспрашивать князь Прозоровский.
Склонив голову набок, прислушался. Жаденов лежал на скамье, руки положил
под голову. Дьяк многозначительно сказал:
- Стреляют, кум!..
Жаденов отшутился:
- Известно, не музыка играет.
Дьяк не обратил внимания на шутку. Торжественно проговорил:
- Под пушечный гром буду писать святую правду о сем крае дивном и о
достойных людях края сего.


18

Ранним утром пятого августа, перед битвой, Мартын Терновый лежал
лицом вверх в высокой траве, под развесистым дубом в Зборовском лесу,
поджидая своего полковника, которого он провожал к гетману. Всходило
солнце, и небо над головой Мартына нежно розовело, обещая погожий день. Он
знал, что через несколько часов начнется битва. Еще вчера ввечеру
неприятный холодок щекотал сердце. Вспоминал Байгород, родителей, Катрю.
Вокруг него шутили, смеялись, а ему казалось, что на самом деле людям
невесело - они хотят лишь заглушить свою тревогу, свое беспокойство.
Еще вчера думал, чем встретит его битва - пулей в грудь или обрушится
на шею острой саблей, и тогда больше не увидит он своего Байгорода, Катри,
родителей, не увидит, как идет дождь и как светит солнце, и не услышит
зычного и сурового голоса полковых труб...
Так думалось вчера, а нынче пришло удивительное спокойствие, и сердце
наполнило уверенностью, и в глазах зажгло тот ровный и холодный огонек,
который пригодится Мартыну, чтобы первым, перегнувшись через голову своего
серого в яблоках коня, ударить саблей наотмашь, да так ударить, что в
траву покатится вражья голова...
...Лежа в траве, он жадно пил терпкий утренний воздух. От травы веяло
щекотным, горьковатым запахом мяты. Пошарив рукой возле себя, нащупал
стебелек мяты, растер между пальцами и вдохнул в себя. Вспомнилось, как
когда-то давно, в Байгороде, сидел он на опушке леса с Катрей. В небе
плыло над ними сизое облачко, так же вот, как и сейчас, остро пахло мятой,
полынью, и, словно то облачко, плыли их мечты о том, как счастливо заживут
они когда-нибудь...
В лесу было тихо. Только где-то в чаще куковала кукушка. И, может
быть, эта тишина и задумчивый шелест травы наполняли сердце Мартына