"Вячеслав Рыбаков. Гравилет Цесаревич" - читать интересную книгу автора

Вячеслав РЫБАКОВ

ГРАВИЛЕТ "ЦЕСАРЕВИЧ"



Отец не почувствовал запаха ада
и выпустил Дьявола в мир.
Альфред Гаусгоффер. Моабит, 1944



САГУРАМО


1

Упругая громада теплого ветра неторопливо катилась нам навстречу. Все
сверкало, словно ликуя: синее небо, лесистые гряды холмов, разлетающиеся в
дымчатую даль, светло-зеленые ленты двух рек далеко внизу, игрушечная,
угловато-парящая островерхая глыба царственного Светицховели. И - тишина.
Живая тишина. Только посвистывает в ушах напоенный сладким дурманом дрока
простор, да порывисто всплескивает, волнуясь от порывов ветра, длинное
белое платье Стаси.
- Какая красота, - потрясенно сказала Стася, - Боже, какая красота!
Здесь можно стоять часами...
Ираклий удовлетворенно хмыкнул себе в бороду. Стася обернулась,
бережно провела кончиками пальцев по грубой, желтовато-охристой стене
храма.
- Теплая...
- Солнце, - сказал я.
- Солнце... А в Петербурге сейчас дождь, ветер, - снова приласкала
стену. - Полторы тысячи лет стоит и греется тут.
- Несколько раз он был сильно порушен, - сказал Ираклий честно. -
Персы, арабы... Но мы отстраивали, - и в голосе его прозвучала та же
гордость, что и в сдержанном хмыке минуту назад, словно он сам, со своими
ближайшими сподвижниками, отстраивал эти красоты, намечал витиеватые
росчерки рек, расставлял гористый частокол по левому берегу Куры.
- Ираклий Георгиевич, а правда, что высота храма Джвари, - и она
опять, привечая крупно каменную шершавую стену уже как старого друга,
провела по ней ладонью, - относится к высоте горы, на которой он стоит,
как голова человека к его туловищу? Я где-то читала, что именно поэтому он
смотрится так гармонично с любой точки долины.
- Не измерял, Станислава Соломоновна, - с достоинством ответил
Ираклий. - Искусствоведы утверждают, что так.
Она чуть кивнула, снова уже глядя вдаль, и шагнула вперед, рывком
потянув за собою почти черное на залитой солнцем брусчатке пятно своей
кургузой тени. "Осто!..." - вырвалось у меня, но я вовремя осекся. Если бы
я успел сказать "Осторожнее!", или, тем более, "Осторожнее, Стася!", она