"Вячеслав Рыбаков. Вечер пятницы" - читать интересную книгу автора

Или хотя бы твоего звонка. Я еще жду.
- Манна читала?
Она легонько засмеялась.
- Переписку Ходасевича.
- И в институт не ходила?
- Боже, ну какой институт. Я позвонила Маняше...
- Имей сто друзей. И сто подруг...
- Ты все шутишь. Меня восхищает твоя способность при любых
обстоятельствах шутить, и так естественно, что действительно все невзгоды
кажутся пустяками...
Постникова, распарившегося на улице, начало теперь неприятно
познабливать у раскрытого окна. Но он боялся сказать, что мол, прости,
подожди секунду, я рубаху накину - Анна могла тут же произнести
замкнувшимся голосом: "Извини, я не буду тебе мешать", опять бросить
трубку, а потом кукситься месяц или два и только где-нибудь к первому
снегу сообщить: "Знаешь, когда ты не захотел разговаривать - помнишь,
летом? - я ощутила вдруг, что какая-то ниточка порвалась..." Постников
подобрал под себя ноги и прижал локти к бокам.
- У нас теперь собака.
- Какая собака?
- Бедлингтон. Удивительный щенок, нежный, норовистый, умница. Дочка
захотела собаку, и я не могла ей отказать. Должен же у девочки быть хоть
один друг среди всей этой своры факультетских приятелей.
- У всех должен, - сказал Постников, постукивая зубами. - У нее
терьер, у тебя - я... Угу?
Она снова засмеялась каким-то сытым смехом.
- У него родословная по обеим линиям прослежена до восемнадцатого
века. И потом, это самая модная порода сейчас. Вряд ли ты можешь
похвастаться каким-либо из этих двух достоинств.
- Вряд ли, - улыбнулся Постников.
- Это так забавно. С ним хлопот больше, чем с ребенком, не шучу.
Нужно давать витамины по часам. Сегодня я встала только дать ему витамины
по часам. И, знаешь, я ощущаю, что в моей жизни снова появился какой-то
смысл. Не представляю, как мы будем выходить из положения, когда мне
все-таки придется выйти на работу... А он, чудо такое, чувствует, что мне
трудно... он как овечка, понимаешь, и глаза - точно у "Арфистки", помнишь,
в углу?
- Какой арфистки в углу?
- Ты не был на выставке, разумеется. Боже мой, Димка, иди завтра же,
она в понедельник уезжает - это собрание маркграфов Готторп-Нассауских,
пятнадцатый век, и немножко шестнадцатый, ты этого больше нигде не
увидишь. Там страшная очередь, но Карен меня провел, я бродила полдня,
забыла обо всем, мне казалось, я живу... А потом... Почему ты не
почувствовал?
- Прости. Я был очень занят, правда.
- Занят... - сказала она и дала отбой.
Он обалдело держал трубку несколько секунд, раздумывая, стоит ли еще
позвонить. Из окна напротив, перекрывая музыкальное месиво, торжественно и
бодро зазвучали позывные программы "Время", и Постников даже сплюнул с
досады. Елки-палки, девять уже. Считай, вечера нет. "На неделю раньше