"Вячеслав Рыбаков. Давние потери" - читать интересную книгу автора

- А хорошо вы с Вячеслав Михалычем немца охмурили, - заявила
стенографистка. Во всей красе показав юную шею, она запрокинула голову и
лихо пустила к форточке струю пахнущего ментолом дыма. Делавшие ее похожей
на стрекозу светозащитные очки с громадными круглыми стеклами съехали у
нее с носа, она поймала их левой рукой на затылке и, опустив голову,
нахлобучила на место. - Мне прямо понравилось.
- Мне тоже понравилось, - ответил Сталин. Его слегка поташнивало.
Надо было тоже выйти на воздух, подумал он. Теперь уже не успеть. Ну
ничего, сяду - пройдет. Уставать стал, ай-ай...
- А с лейбористами надолго?
- Как пойдет, Ира, как пойдет... Замоталась, да?
- А то! Ну, я погуляла, кофе тяпнула... в "Марсе". Это на Горького,
знаете? Метров семьсот по парку и через площадь, как раз промяться. И кафе
хорошее - шум, музыка, каждый вечер новую группу крутят, вчера моя любимая
"Алиса" была. В такую погоду полуночников полно. А наш буфет я, товарищ
Сталин, не люблю. Душно как-то, чинно... И кофе вечно одна "ребуста"!
- Никогда не замечал, - с трудом сохраняя серьезность, сказал Сталин.
- Знаете, вот есть мне тоже все равно что. А пить надо с толком. Кофе
- это ж напиток! Потом, коньяку ведь у нас совсем не дают, верно? А в кофе
надо иногда чуть-чуть армянского капнуть, вот столечко...
Что ты понимаешь в коньяках, подумал Сталин с досадой и тут же
спохватился. Вот, опять, пожалуйста. Хоть сейчас в школьный учебник:
пример националистического пережитка. Ведь первой мыслью было не то, что о
вкусах не спорят, а то, что у девочки начисто отсутствует вкус. Армянский
ей нравится, поди ж ты. А ей даже в голову не пришло, что я могу
обидеться, подумал он и вдруг улыбнулся. Как это прекрасно, что ей это
даже в голову не пришло. Дверь снова открылась, вошел секретарь - пожилой,
спокойный, привычный как чурчхела. Сталин пошел ему навстречу.
- Срочная, - тихо сказал секретарь, протягивая Сталину бланк.
Парламенты Белуджистана, Гуджарата и Кашмира вотировали немедленное
отделение от Британской империи, на обсуждение был поставлен вопрос об
установлении советской формы управления. Интересно, подумал Сталин. Советы
депутатов при многопартийности. Сейчас это вполне может получиться.
- Когда получена? - спросил Сталин, складывая пополам, а затем еще
пополам синий бланк и пряча его в нагрудный карман френча.
- Семь минут назад.
Сталин аккуратно застегнул пуговичку кармана и одобрительно кивнул.
Секретарь тоже кивнул, но остался стоять.
- Что еще?
- Пока вы тут совещались, Бухарин заезжал перед коллегией в
Агропроме. Оставил майский "Ленинград" с последней подборкой Мандельштама.
Только просил прочесть до завтра, - тут же добавил секретарь, сочувственно
шевельнув плечом. - Он и так, говорит, еле выбил на день. Внучка лапу
наложила, хочет немедленно дать какой-то школьной подруге... сочинение им
там, что ли, с ходу задали... Он толком не объяснил, спешил.
- Попробую, - недовольно сказал Сталин, повернулся и, ссутулясь,
сунув руки в карманы брюк, опять побрел вдоль стола, вполголоса ворча
по-грузински: "Это же сколько теперь пишут... и хорошо ведь пишут... хоть
совсем не спи..."
Возле Иры он остановился и, сразу переключившись, переспросил: