"Вячеслав Рыбаков. Хроники смутного времени (киноповесть)" - читать интересную книгу автора

- Нет, Таткин, - говорит она с сожалением. - Не смогу.
- Жаль... тебе как раз к глазам... - Татка прячет сокровище. Марина
наконец подносит чашку ко рту, пьет.
- Печенюшку хочешь?
Марина улыбается.
- Да... Спасибо, Татка...
Размачивает печенье в горячем чае.
- А еще одну можно?
- Да конечно, бери!
Марина вынимает из коробки еще одно печенье и прячет в сумку, в небольшой
целлофановый пакет.
- Домой? - спрашивает Татка. Марина смущенно втягивает голову в плечи,
взглядывает исподлобья, потом - кивает.
- Так вот, я чего сказать-то хотела... - Татка вдруг заговорщически
понижает голос. - У нас же тут несколько человек... голодовку объявили.
- Что?!
- Ну да! Сидели в бывшем партбюро... ночевали там и не жрали ни черта. Уж
и милиция их растаскивала, и врачи...
- И что?
- Всех почти растащили помаленьку... Только... Я почему тебе и
рассказываю... Там этот твой, - Татка усмехается едва уловимо, - сокурсник
остался. Пока, говорит, не будет всем выплачено за лето хотя бы... Заперся
изнутри и сидит, как сыч...
- Сухая?! - с ужасом восклицает Марина.
- Чего? А, ну... да не знаю я... С час назад был разговор, что ломать
дверь будут, директора ждут и милицейского чина какого-то... Неотложку-то
видела у входа?
- Видела... только не поняла... думала, просто так стоит.
- Время сейчас такое, что просто так не бывает ничего... - начинает Татка,
но Марина потрясенно прерывает ее.
- Ну, вы дикари. Человек там, может, умирает... Ради нас всех умирает!
- Дурью он мается, а не умирает! - сразу принимает боевую стойку Татка.
- В партбюро?
- В бывшем, в бывшем...
Марина вскакивает и выбегает из кабинета; чай едва не выплескивается из
поспешно поставленной чашки.


Марина почти бежит по институтскому коридору - длинному, извилистому
коридору старого здания, наверное, еще в первые десятилетия Советской
власти отданного под научное учреждение, да так и оставшегося этим
учреждением, покуда выпереть ученых ни у кого не дошли руки. Большие окна,
высокие потолки; облупленная штукатурка, треснувшие и склеенные чуть ли не
изолентой стекла. Бьются за Марининой спиной, отставая, полы расстегнутого
пальто. Людей нет.


На пятачке перед бывшем партбюро единственное оживленное место в
институте; но каково это оживление! Молча, с неподвижным лицом курит врач,
глядя в пустоту перед собой. Вытирает тыльной стороной ладони пот со лба