"Вячеслав Рыбаков. На будущий год в Москве " - читать интересную книгу автора

Толян опасливо отступил от доски - чувствовалось, что близость карты
его буквально шпарит, типа ее только что привезли из учиненного
неграмотными коммунистами Чернобыля; потом приосанился и расправил плечи.
Вопрос не требовал знаний; знай себе грузи насчет идей, да громких слов
побольше. Типа по пояс в снегу. Толян такие вопросы любил. Впрочем, кто
таких вопросов не любит?
- Всему виной азиатская хитрость кровавого кремлевского диктатора
Сталина, - с радостным клекотом полетел в жаркие страны Толян. - Гитлер
вовсе не собирался нападать на СССР, он дружить с ним хотел, но Сталин его
спровоцировал. Ученым уже давно стало известно, что по большевистскому
плану... это... "Гроза" СССР должен был напасть на Германию. Но это
историческое открытие не объясняло всех фактов, были противоречия и...
это... нестыковки. Но все встало на свои места, когда стало ясно, что
"Гроза" был планом не настоящего нападения, а... это... демонстрационной
подготовкой нападения, чтобы Гитлер, когда его разведка об ней ему донесет,
испугался и напал первым. Тогда Сталин выставил свой режим как жертву
агрессии и получил поддержку могучих западных демократий, и даже сам чуть
было не влился в мировое сообщество... из-за этого в конце войны и после
нее смертельная опасность висела над человечеством...
Хотябыч, подпершись кулачком и глядя на Толяна снизу вверх, слегка
кивал; что творилось у него в голове - не поймешь. Лэю казалось, что в
блеклых глазах под очочками стынет смертная тоска; но, в натуре, то были
Хотябычевы проблемы, чего он там тоскует.
В окна, открытые настежь по случаю теплого мая, валил нескончаемый гул
машин и душный, вязкий угар плохо прогоревших солярки да бензина; и мощно,
время от времени выкликая себе в ответ протяжные, звонкие судороги стекол в
рамах, рокотали вдали, близ бывшего музея Суворова, бульдозеры и прочая
гремящая железная рухлядь, снося Таврический сад, - едва снег потаял,
Тавригу лихорадочно принялись корчевать под очередной элитный жилой
комплекс; настал и ее черед наконец, и то долго держалась. Жужжали мухи. На
соседней колонке слева самозабвенно резались в чекушку. Девки за спиной,
почти не понижая голоса и совершенно не выбирая слов, обсуждали
сравнительные достоинства прокладок и тампонов...
С громом распахнулась дверь, и в класс строевым шагом, вся на понтах,
вошла распаленная завучиха. Погоняла у ней была Обся; завучей часто звали
Обсями, хоть мужчин, хоть женщин, потому что именно завучи по
совместительству выполняли в школах обязанности наблюдателей комиссии ОБСЕ
по денацификации (непроворачиваемое во рту слово народ в разговорах меж
собой давно уж сократил до "дефекации", да так реально, что теперь и высшие
чины на тусовках иногда оговаривались по привычке; прошлой зимой даже
кто-то из депутатов сейма ляпнул по ТВ в прямом эфире: успехи дефекации,
мол, в Санкт-Петербурге неоспоримы). Но эту еще и звали Руслана Викторовна,
сокращенно - Руся; так что Обся Русей завучиха ходила стопудово на законных
основаниях.
Щеки у Обси шли красными пятнами от какого-то недавнего потрясения;
даже шея рдела.
Все уставились на нее. Толян у доски с готовностью замолк; Хотябыч,
еще сидя, обернулся на стук двери и вскочил типа по стойке "смирно". Не мог
он, видите ли, сидеть, если дама стоит. Не забыл препод тоталитарных
времен, не забыл... Игры и треп затихли. Лишь сзади Роза по инерции начала