"Святослав Юрьевич Рыбас. Гибель постороннего" - читать интересную книгу автора

ли что будет осенью... Может, бланки кончатся.
Зазвонил телефон.
- Штаб слушает, - вымолвил Краснов негромко. - Стороженко? Евгений!
Скажи ему, что он на бюро обкома будет объясняться. Тебе ясно? Кто
перехватил?! Ты не паникуй... Возьми договоры. Договоры в Мушкине? Узнай все
толком. Ну, давай, справимся.
Краснов стукнул трубкой и с легкой досадой произнес, что весть очень
неприятная.
- Нет худа без добра, - заметил Козаченко. - Теперь кто-то поедет в
Мушкино. Заодно и цепи забросит.
Бурынькина всплеснула руками:
- Дьявол ты, Козаченко! Совсем стыд потерял на своем снабжении. Ты еще
подстрой нам неприятности, чтобы они тебе на руку выходили...
- Танюша! - с ласковой укоризной сказал Козаченко - Моя служба тонкая и
деликатная. Ты еще не осознала ее политического значения.
- Как? - удивилась она.
- А так... Молодые энтузиасты с песнями строят в короткие месяцы летних
каникул. Они не хотят жить в долг у общества, они отдают ему жар своих
сердец.
Козаченко серьезно глядел своими наглыми твердыми глазами и говорил
басистым приятным голосом, зная по опыту, что его всегда выслушивают до
конца.
- Без цемента, кирпича, леса, сухой штукатурки, гвоздей, бетономешалок,
лопат, топоров, палаток, сапог и службы снабжения угаснут песни энтузиастов,
- продолжал он. - Воспитательная сторона третьего трудового семестра
потеряет смысл. Вот как, Танюша, обстоят дела с моей службой.
- Демагог! - укорила Бурынькина. - У людей беда, а ты языком мелешь.
Вот поехал бы в Мушкино и проявил там свои деловые способности.
- Не суетитесь, - заявил Краснов. - В Мушкино поедет Акимов.


* * *

Он собрался лететь первым утренним рейсом и хотел лечь пораньше, чтобы
выспаться. Через открытое окно долетала из ресторана тяжелая быстрая музыка.
Она дразнила Акимова, заставляла думать о праздной жизни, женщинах. Он
уложил в саквояж полотенце, смену белья, фонарик. Потом побрился, вытер лицо
одеколоном, спрятал бритву. Спать не хотелось, но он лег, испытывая какое-то
смятение от ночной музыки.
Когда в дверь постучали, Акимов обрадовался.
Вошел Краснов.
- Спишь? - спросил он, вглядываясь в темноту.
Роберт стоял в освещенном проеме.
Акимов включил настольную лампу.
Краснов закрыл дверь, повернул ключ. В левой руке он держал кулек из
газеты.
- Значит, летишь. - Он развернул кулек, вытащил из него бутылку конька.
- Выпьем на дорожку.
Акимов вспомнил о "сухом" законе, но ничего не сказал. Роберт и без
того знал, что он не станет пить.