"Святослав Юрьевич Рыбас. Два товарища" - читать интересную книгу автора

фотографию мужчины в белой летней кепке. - Этот? Ну быстрее! Виктор будет на
твоей совести.
Андросов тоскливо глядел на него.
- Предаешь брата! - сказал Хомичев. - "Ради кого? Ради этого мерзавца!
И без тебя мы до него доберемся. Не сейчас, так попозже. Но доберемся!
- Володя, может, Анатолий понимает не все обстоятельства дела? -
вежливо спросил Пушнин. - Не будем торопиться...

Хомичев уезжал из колонии злой. Оправдывался тем, что рассчитывал на
чувства Андросова к младшему брату, а другого варианта не заготовил.
Беличенко утешал, снова заладил о доброте, которую Владимир как раз и не
нашел в себе. Хомичев и сам догадывался, что чего-то ему не хватило. Он
вспомнил зимнюю полночь, себя, возвращающегося домой чуть под хмельком, не
остывшего от поцелуев, готового на сумасбродства. В падающем снеге чудилась
Лена. Перед горсоветом ходил постовой милиционер в тулупе и валенках.
Хомичев повернул за угол к телефонным будкам. Его окликнули двое парней с
гитарой. Он получил удар по голове, потерял шапку, но успел достать ногой
одного. Тот подобрал шапку и побежал, а второй что-то делал с гитарой,
поставив ее на попа. От такой дерзости Хомичев опешил: именно он был старшим
группы по борьбе с этими срывателями шапок. И с него же сорвали! Он пошел на
гитариста, но парень вытащил из грифа кавалерийскую шашку и рубанул
Хомичева. Хорошо Хомичев успел заслониться, и клинок попал на толстую
пуговицу на обшлаге рукава. Рука все равно повисла, однако достал пистолет и
выстрелил вверх. Гитарист бросился наутек. Пробежали кварталов десять, он
заскочил во двор и забежал в подъезд. У Хомичева кололо в верхушках легких,
будто гвозди вбили. Он знал, что подъезд непроходной. Дотянул до пятого
этажа, парень уже звонил в дверь и, увидев Хомичева с пушкой, поднял руки. А
тут с нижней лестницы постовой Дед Мороз в тулупе нацелил свой "Макаров" на
едва переводившего дух Хомичева.
Он вспомнил ту ночь, как будто снова очутился под ударом клинка, но на
сей раз остался опозоренным.
А Пушнин подвел итог:
- Душа человека скажет больше, чем даже семь сыщиков.
- Да, - подтвердил Беличенко. - Надо было его расположить.
- Да, - зло повторил и Хомичев.

Он доложил о результатах допроса и пошел писать рапорт. В комнате три
стола были пусты, за четвертым сидел Капитонов и Незнакомец в очках. Они
вполголоса разговаривали о какой-то Наде, наверное шлюхе или скупщице
краденого. О ком же еще здесь разговаривать, усмехнулся Хомичев, как не о
дряни.
- А где Шипов? - спросил он Капитонова.
- Вышел. У дежурного спроси.
Хомичев включил приемник, чтобы отдалить звук чужих голосов, и услышал
объявление диктора: "Петр Ильич Чайковский. Из цикла "Времена года".
"Январь. У камелька". Для летнего дня лучшей музыки не придумаешь.
"Используя выявленную связь Волина с младшим братом осужденного
Андросова, я счел целесообразным..." - писал Хомичев, но еще не верил, что
остался с пустыми руками.
- Где Шипов? - снова спросил он. - Может, что-нибудь передал для меня?