"Святослав Юрьевич Рыбас. Узкий круг" - читать интересную книгу автора

выполол траву в ограде.
Галя не отходила от него. Рядом со стариками она чувствовала себя
виноватой в том, что старше мужа и имеет ребенка. Агафонов утешал ее,
говорил, что стариков не переделаешь.
Он заново открывал для себя Грушовку, открывал как женатый мужчина. К
ним во двор заходили соседи, расспрашивали его, рассматривали жену. Сосед
Москаленко, чья усадьба была через забор от агафоновской, пошутил при Гале:
- Я думал, ты возьмешь нашу, грушовскую. Иль чужая слаще?
Агафонов нахмурился и сдержанно ответил:
- Ты, дед, бреши, да знай меру! Шутник выискался!
Бабушка громко заохала:
- Ой, внучек, разве ж можно так?
Галя пристыдила его, стала извиняться перед Москаленко. И Агафонов
усмехнулся:
- Прости, дед. Без зла сказанул.
Он, однако, ощущал общую настороженность и злился. Даже родные дед с
бабкой выставили его перед женой в дурацком положении. Ну ладно, им трудно
понять, почему он женился на разведенной, но приемная дочь Юля, она-то в чем
виновата? Бабушка как будто и ласково встретила девочку: "Юленька,
солнышко", но почему-то Юля застывает при ней и слова не может вымолвить.
Тяжело пришлось Агафонову. Он уводил Галю с дочкой и целыми днями скучал на
пляже.
Там встретился с двумя старыми приятелями, с которыми прежде по вечерам
искал приключений. Привел к себе, поставили под шелковицей стол, стали
вспоминать. Парни смотрели на жизнь кисло: они работали рядовыми инженерами
и не надеялись на большие перспективы. Нехотя, с раздражением они
признались, что их некогда могучие отцы теперь на пенсии, и Агафонов понял,
что они чувствуют себя обманутыми на празднике жизни. После трех рюмок
приятели ободрились, начали его поддевать: ты, мол, пролетарий, а жизнь
все-таки одна... Почему-то Агафонов оправдывался: у него и рыбалка есть, и
охота, а летом на Оби такая жара, что люди купаются.
Они оценили свежепосоленную рыбку и маринованные подберезовики, но
добавили к пролетарию еще и кулацкую жилку. Они все подшучивали, а он все
пытался убедить, как хорошо живет... даже заочно учится. Галя обиделась,
прикрикнула на гостей:
- Ваш пролетарий еще министром станет! За честь почтете, что за одним
столом сидели.
- Станет - почтем, - спокойно ответил один приятель, сын бывшего
директора института. - Да вы не горячитесь. Шуткуем, разве не понятно?
- Они шутят, Галочка, - согласился Агафонов.
Он не обижался на них. Пусть потешатся. Но за ним было то, чего здесь
давно по видели: он побывал по ту сторону обыденной жизни, в пекле, где
горело все - природа, техника, люди. Он ощущал в себе напряженность воюющего
мужчины. Но это им не нужно. Они дома, на родине, на разветвленных корнях
семейного благополучия. Под Агафоновым на Севере была лишь вечная мерзлота.
Куда же ему возвращаться, как не домой?
- Я доволен, - продолжал он. - Даже если ахну под лед или засну на
морозе - не пожалею. Я хозяин на своем пиру!
Приятели подняли рюмки, терпеливо смотрели на них, ожидая конца его
речи.