"Святослав Юрьевич Рыбас. Плотная опека" - читать интересную книгу автора

- Отдай! - крикнул слева Бакота.
Колька неожиданно пробил, вратарь прыгнул и почти достал. Мяч медленно
катился в угол, летели на него Арзамасцев и защитник... Мимо.
Было градусов тридцать. Стадион почернел, и долго не было в моих глазах
просветления. Минуло полчаса, я сидел неподвижно. Кубасов бил Колю Исаева, а
болело у меня.
- Какой счет? - спросили справа.
- Глянь на табло, - бросил я. - Ноль - два.
Это была Нина. И я, кажется, хотел улыбнуться. Она коснулась моих
свисающих с коленей рук:
- Ты не заболел? Почему ты сидишь?
И я вспомнил, что она точно так же глядела на меня, когда я был ей
никем, искал счастья на поле, бегал и был молодым.
- Вася! - Бакота придвинулся ко мне. - Пойдешь после перерыва.
- Видишь, - сказал я, во мне засветлело, еще был целый тайм надежд.
- А что изменится? - спросила она. - Тебя отделили от команды!
- После перерыва! - повторил Бакота.
- А Высокий? - спросила Нина.
- Это жизнь, - объяснил тренер.
И я сменил Колю Исаева. Я запомнил его разбитые ноги и был злой.
Кубасов вразвалочку спешил ко мне, я остановил мяч и огляделся.
Справедливость игры зависела от меня. Защитник тяжело дышал в затылок, я
успел ударить прежде, чем упал. Кубасов бежал уже прочь. Я уперся в сухую
траву и встал. Мы атаковали.
Я оглянулся на Нину, но ее некогда было искать в пестрых красках.
Солнце жгло лоб, над нами было небо. Я вытер лоб и бросился туда, вперед, к
крохотному шарику, который мчался мне навстречу.
Арзамасцев понял меня, но у них был хороший вратарь.
Я снова шел вперед, мы все пошли вперед, оставив Тимченко одного. И я
не знаю, сколько прошло, только мы проигрывали уже один - два.
Передо мной были белые глаза вратаря.
- Кубас! - кричал он.
И я снова упал, слыша свисток. Ко мне бежали со всех сторон; черный,
как монах, судья показывал на белый земляной кружок в штрафной, а я лежал,
прижавшись щекой к теплому полю. Ничего не болело. Надо мной тянулось
небесное поле. Я тихо захромал из штрафной, где началась стычка из-за
пенальти.
Мы сравняли счет.
Тимка выбежал из ворот, прыгнул на меня, и мы покатились по земле,
запев необъяснимое. От его пропотевшей фуфайки пахло трудной работой, а мы
были счастливы сейчас, и все были счастливы, и не было виноватых. Наверно,
по-ребячьи орали Высокий, Бакота, Коля Исаев и тысячи.
Я нашел глазами Нину, но она встала и пошла прочь. Мы с Тимкой помахали
ей. Она не простила моей команде, она не знала, что в спорте нельзя искать
виноватых, кроме разве что нас самих, но я благодарил ее за то, что она
пришла.

1972 г.