"Алексей Рыбин. Фирма" - читать интересную книгу автора

отреагировать Борис Дмитриевич на подобные нравоучения. Портить же отношения
с шефом, который славился по всей стране своей злопамятностью, Мите не
хотелось.
Гольцман действительно обладал неприятной и странной чертой характера -
он очень болезненно воспринимал мелкие обиды, лишние слова, которые могли
позволить себе малосведущие в характере Гольцмана люди, после чего мстил за
эти оговорки и ошибки долго, умело и с удовольствием. Это было для Бориса
Дмитриевича чем-то вроде хобби - на его взгляд, вполне безобидным, однако
окружающим оно таковым не казалось.
Известный пианист Володя Гурьев, как поговаривали, второй год сидел в
тюрьме именно по милости Бориса Дмитриевича.
В давние времена, о которых Гольцман вспоминал в редких интервью или во
время застольных бесед со старыми знакомыми, в те золотые дни нищей и
бесшабашной юности, когда Боря Гольцман играл на саксофоне в одной из
бесчисленных ленинградских подпольных групп, Гурьев, валявший дурака в таком
же никому не известном и не нужном коллективе, как-то раз довольно нелестно
отозвался в присутствии многочисленных собутыльников об игре своего товарища
по цеху.
- Ты бы дул послабее, - сказал Гурьев, выпив очередной стакан
отвратительной, пахнувшей керосином "андроповки". - А то глаза выпучишь,
стоишь красный, как помидор, потный весь... А в ноты не попадаешь... Дуй
послабее, тебя не слышно будет, глядишь, и сойдет за музыку... Рокенрол,
одно слово...
Гурьев демонстративно-брезгливо относился к подпольным рок-группам и
еще в семидесятые прослыл крутым авангардистом. Правда, тогда над ним
смеялись и в грош не ставили. Но прошло с десяток лет, и Гурьев стал ездить
в Европу, записывать пластинки с известными западными музыкантами, у него
появились деньги, хорошая машина, хорошая квартира и хорошие инструменты,
его имя замаячило на страницах популярных музыкальных изданий...
Все бы шло отлично, если бы как-то раз во время одной из регулярных
облав, частенько случающихся в ночных клубах, расторопные бойцы ОМОНа не
прихватили Гурьева с полным карманом кокаина.
Гурьев оказался на полу с заведенными на затылок руками. Когда один из
бойцов, шаря по карманам европейской знаменитости, обнаружил там
полиэтиленовый пакет весьма солидных размеров с "белым порошком, похожим на
наркотическое вещество", он плотоядно рявкнул и потащил Гурьева в коридор,
отделяя от рядовых посетителей, как золотоискатель, просеивая песок и
камушки, отделяет долгожданный слиток от пустой породы.
В коридоре культового артиста для начала сунули лицом в неровно,
"художественно" оштукатуренную стену и, после того как Гурьев оставил на ней
свой кровавый автограф, повлекли к машине - из всей обысканной и обласканной
сапогами и дубинками омоновцев компании Гурьев оказался единственным,
заслуживающим серьезного внимания.
Размеры гонораров, которые Гурьев получал в Европе, позволяли ему
пользоваться если не всеми благами жизни, то хотя бы некоторыми из тех, что
были недоступны рядовым россиянам. В частности, звезда питерского авангарда
предпочитал алкоголю и другим стимуляторам сознания вошедший в моду кокаин.
И употреблял его с удовольствием, часто и много.
Для следователя, к которому попал Володя, пакетик с белым порошком,
выуженный прозорливым бойцом из кармана пианиста, не создавал альтернативы в