"Владимир Рыбин. Пан спортсмен" - читать интересную книгу автора

установить наблюдение. А когда сделали все, затосковали. Предпринимать
дальние рискованные экспедиции не разрешалось: задача исследователей
сводилась к наблюдению за работой приборов. Да и что было исследовать
на этой планете, безжизненной, монотонно ровной, без высоких гор и
глубоких морей, повсюду покрытой одинаковой бурой пылью или наплывами
лавы? Поверхность планеты еще раньше хорошо изучили автоматические
станции. Но по невесть когда заведенному правилу исследование
считалось незаконченным, если человек сам не поживет на планете. Это и
предстояло троим исследователям - Симону Капиани, Ивану Гулыге и Оразу
Мустафину. Троим потому, что это, по мнению психологов, оптимальное
число для замкнутого коллектива. И вот теперь они маются втроем там,
где одному делать нечего.
Начальник станции решил: единственное, что может спасти от
отупляющего безделья, это спорт. Он предписал всем, включая Пана,
каждый день бегать и прыгать до ломоты в суставах, чтобы не потерять
форму. Но бегать и прыгать приходилось в масках, поскольку кислорода в
атмосфере не хватало, и все, включая самого Симона, проделывали эти
процедуры с неохотой. Зато Пан, свободно чувствующий себя в любой
атмосфере, казалось, нашел в спорте второе (или какое там по счету?)
призвание. Он не начинал дня, чтобы не проделать часовую разминку, не
пробежать по мягкой пыли предписанную начальником сотню километров.
Пан уверял, что только после такой пробежки чувствует себя готовым к
работе, поскольку все щупальца получают необходимую гибкость, суставы
- свободу движений, а нервные центры - высшую активность. Но
автоматика работала исправно, и Пан продлевал упражнения чуть ли не на
целый день. Он явно любовался собой, демонстрируя перед людьми
гибкость и активность, что дало Ивану повод назвать его однажды
"самовлюбленным антропоидом". Иван высказал даже опасение: как бы Пан,
увлекшись самосовершенствованием, не перепрограммировался. Но Симон не
разделил этого опасения, заявив, что в борьбе с бездельем все средства
хороши, и что бы ни случилось, а Пана - самый сложный и дорогостоящий
биомеханизм - он сохранит в исправности...
Светило зашло, и сразу на пустыню упала непроглядная тьме. На
вышке зажегся прожектор, рассеянным лучом высветил всю территорию
станции и еще изрядное пространство вокруг нее. Пан перестал прыгать,
улегся на площадке, звездой раскинув все восемь щупалец.
Пан был удивительным созданием, наделенным невероятной силой,
фантастической неутомимостью, умеющим делать все. Но сейчас Ивану было
жаль его. Со своим увлечением прыжками и бегом он напоминал могучего
гордого льва, униженного дрессировщиком до совсем нетрудного для него,
покорного нелепого прыгания на арене цирка с тумбы на тумбу.
Вечер прошел обычно. Кухонные автоматы выставили на стол заранее
заказанные блюда, казавшиеся, как всегда, невкусными, поскольку никто
давно уже не испытывал ни голода, ни обычного хорошего аппетита,
вызываемого усталостью. Затем автомат-синтезатор скучным голосом
прочел им дневную сводку, обобщающую показания всех датчиков за день,
и добавил, что сводка уже отправлена по космическому каналу связи.
Затем Иван без особого энтузиазма сыграл в шахматы со вторым
наблюдателем Оразом Мустафиным, продолжая бесконечный матч на
первенство станции, и рано отправился слать.