"Владимир Рыбин. Что мы Пандоре? (Рассказ, фантастика)" - читать интересную книгу автора

- Тут какая-то тайна, - сказала Пандия, устав от ожидания.
- Загадок в космосе не бывает, - машинально ответил я.
- Вечно ты возражаешь.
- Но ведь это правда. Тайнами мы называем то, чего не понимаем. Но
все в конце концов объясняется, и тогда нам самим бывает неловко за нашу,
пусть мимолетную, веру в существование таинственного...
Она не дала мне дальше развить мысль о человеческих заблуждениях,
казавшуюся мне такой глубокой.
- Ну и что? Ты должен согласиться.
- Как это согласиться. С абсурдом?..
Я тотчас понял, что говорю не то, и лихорадочно начал придумывать,
как бы загладить свою вину. Но, взглянув на Пандию, увидел, что она меня
даже и не слушает, смотрит, не мигая, куда-то в россыпь кустов и лицо ее
каменеет от напряженного ожидания.
- Там, - прошептала она, указав глазами на кусты. - Там кто-то есть.
Из-за куста появилось существо, похожее на собаку, и затрусило в нашу
сторону. Зазуммерил сигнал тревоги, наш катер и все три зонда ощетинились
излучателями. А существо все приближалось. Странно как-то приближалось,
зигзагами, должно быть, хитрило. И без анализаторов было ясно, что это не
слишком высокоразумное существо, потому что не может же высокий разум
бегать на всех четырех конечностях. Приборы фиксировали каждый шаг, каждый
взгляд равнодушных зеленых глаз. Анализаторы лихорадочно обобщали
показатели приборов, торопясь понять намерения существа и заранее
выработать систему действий в случае его агрессивности. А четырехногое
существо, будто и не замечая нас, вплотную приблизилось к катеру. И тут
его заинтересовала пятая опора, глубоко вошедшая в грунт. Оно осмотрело ее
со всех сторон, вроде даже обнюхало, а затем вдруг подняло заднюю лапу и
опросталось на блестящую ледоритовую поверхность опоры.
Все мы отреагировали на этот поступок аборигена по-разному.
Электронный мозг, со свойственной ему педантичностью, принялся за анализ
жидкости, вылившейся на опору. Я расхохотался, подумав, что так нам и
надо, космическим снобам, уверовавшим в свою исключительность, которой, по
нашему мнению, все во Вселенной должны либо бояться, либо жаждать. А
Пандия побелела от злости.
- Долго мы будем тут сидеть?! - спросила она таким тоном, будто во
всем виноват был один я.
- Столько, сколько нужно.
- Кому нужно? Тебе? Перестраховщик несчастный. Ты можешь сидеть, а я
выйду.
- Без моего разрешения люк не откроется.
- А ты разрешишь.
- Не разрешу.
- Нет, разрешишь!
- Нет, не разрешу!
- Ну, пожалуйста, - вдруг взмолилась она, поразив меня такой
неожиданной трансформацией. То была сама злость, а то стала сама нежность,
какая-то беспомощная детская доверчивость. И я с удивительной
непоследовательностью подумал: в самом деле, почему бы не разрешить? Ведь
нет ничего такого, что говорило бы о возможной опасности.
Я еще колебался, а Пандия уже стояла возле люка, словно знала меня