"Владимир Рыбин. Забытая высота (повесть)" - читать интересную книгу автора

- Видишь, катки грязные? Ветки торчат, и вообще. Чтобы чисто было. Это
и тебя касается, - крикнул он, обернувшись к другому бойцу.
- Чего их чистить? Все равно ведь взрывать? - наивно возразил боец, и в
голосе его, в самом тоне вопроса Меренкову снова послышалась издевка.
- Взрывать не ваше дело! - повысил голос лейтенант. - Ваше дело чистить
боевую технику.
Не дожидаясь новых возражений, он ловко, одним прыжком перемахнул с
гусеницы на крыло, на корпус, ухватился за поручень на башне и исчез а люке.
К этому времени Гридин уже подсчитал оставшийся боезапас: сорок семь
снарядов и почти тысяча патронов на пулемет. Совсем немало для одного боя.
Меренков поморщился, как от зубной боли, от воспоминания о
первоначальной мысли - взорвать танк. Не утешало самооправдание - чтобы не
оставлять врагу боевую технику. Теперь ему казалась чуть ли не преступной
эта мысль. Сорок семь снарядов! Это ж сколько врагов можно уложить! Вопрос о
том, где их взять, врагов, в этой заповедной тишине, не возникал. Враги были
кругом все последние недели, и невозможно, чтобы они не объявились тут.
Разведчики вернулись неожиданно скоро, и сержант Гаврилов, как он сразу
назвал себя, доложил, что высотка - самое подходящее место для засады,
поскольку за высоткой - село, а к селу ведет дорога. И еще немаловажное
обстоятельство: от высотки рукой подать до леса, если припечет, можно уйти.
Он замолк, словно споткнулся об это слово - "уйти", и лейтенант понял
его. Планировать отход - значит так и воевать, не в полную силу. А сколько
на их глазах погибало людей, не помышлявших отступать!
- Уходить будем, когда кончатся боеприпасы, - добавил Гаврилов.
Он начинал нравиться Меренкову, этот сержант, спокойный, рассудительный
и, кажется, уже пуганный немцами до того, что пугаться перестал. И Меренков
сам прошел через это и то ли переборол себя, то ли совсем ослепила злость к
немцам, только когда несся на своей "бэтэушке" в очередную контратаку, не
думал, как бывало вначале, что могут убить. Это уж потом, после боя, когда
вспоминал все, окатывало холодом. Но и тогда не было страха. Страх глядит не
назад, а вперед, парализует предстоящие действия. Впереди же у Меренкова
было только одно желание - остановить врага, уничтожить, и единственное, от
чего он остерегал себя, - это от безрассудства, которое могло кончиться тем,
горше чего не бывает - бессмысленной гибелью.
- Высотка - это ж рядом, - обрадовался он. Обрадовался тому, что до
высотки-то, верняком, танк дотянет. Крикнул младшему сержанту Кесареву,
чтобы оставался за старшего, спрыгнул с башни и, махнув Гаврилову рукой - не
отставай! - ринулся в кусты, Он знал, чего хотел: осмотреться на местности,
провести, так сказать, рекогносцировку, чтобы выводить танк наверняка к
своей единственной и последней позиции.
Высотка, казавшаяся издали небольшой и пологой, вблизи оказалась не так
уж и мала. С другой стороны ее был обрыв, за которым змеилась речка с низкой
сырой луговиной. Позиция - лучше не придумаешь. За луговиной снова были все
те же неубранные хлеба, а дальше, километрах в трех, в густой кипени садов
белели мазанки.
- Всего скорей - Городня, - решил Меренков, пошарив пальцем по карте. -
Речка, высотка, все на месте. Леска этого, правда, нет. Ну да лесок молодой,
вырос уже после того, как карту составили.
Никого не было видно ни в селе, ни в поле, ни на дороге, серой змеей
уползавшей вдаль. До ближнего изгиба дороги метров пятьсот, многовато для