"Владимир Рыбин. На войне чудес не бывает (Искатель N 2 1985)" - читать интересную книгу автора

Штробель промолчал Трещали дрова в печке. В оконце сарая вливался
лунный свет, пробивал пелену табачного дыма, споря со светом фонаря "летучая
мышь", висевшего под потолком.
- Боятся они. Не понять: как сами виноваты.
- Конечно, виноваты. Их детям суют в руки оружие, а они в стороне? Вот
теперь и помалкивают. Чует собака, чье мясо съела.
- Мясо нет, хлеб нет, ничего нет.
- Тьфу ты, черт, - выругался Тимонин. - Поговори с тобой.
Он уже понял, что никакого толку от Штробеля не будет, как и от всей
этой говорильни, и пора отдавать приказ об атаке. Одновременно со всех
сторон - это, пожалуй, самое верное. Где-нибудь да прорвутся к стенам.
Удерживало его от немедленных действий лишь то, что он до сих пор не знал
толком, как пробиться в замок. "Жалостливый", - сказал о нем командир полка.
А каким еще быть? Безрассудным? Бросать людей на пулеметы, не зная зачем?
Ну, дорвутся до стен, потеряв Многих. А дальше? В самом деле штурмовать с
помощью лестниц? Хоть бы ящик тола. Но не было взрывчатки, только гранаты да
немного мин у минометчиков. Затребовать? Ждать, когда привезут взрывчатку? А
можно ли ждать?..
- Связался я с вами! - сквозь зубы процедил он, понимая, что
несправедливо срывает на этом немце то раздражающе непонятное, что мучило
его.
- Я думать, вы зря сидеть щуппен, сарай, - вдруг сказал Штробель. -
Офицер должен жить дом.
- Что за новости? - удивился Тимонин, - Я сам решаю, где мне лучше.
- Они много лет слышал: вы дикарь. И вы жить сарай. Подтвердить
пропаганда Геббельса. Надо жить дом.
- Дело говорит, - сказал Соснин.
- Мало ли кто что говорит. Фельдшерица Катенька, медпункт пускай
размещаются в доме на перинах. А мне не до того.
- Теперь все надо учитывать.
Он сердито посмотрел на Соснина и промолчал. Прав лейтенант, что тут
скажешь? Всю войну воевал не приспосабливаясь. Ну, разве что к обстановке да
к настроению вышестоящего начальства. А тут, за границей, надо еще
приспосабливаться к местным нравам. Кто они такие, немцы, чтобы к ним
приспосабливаться?!
Он возмущался, спорил, но и сам думал о том, что поворачивается война
какой-то неожиданной стороной: к привычной фронтовой прямолинейности
примешивается что-то дипломатическое, и никуда от этого не деться.
- Там посмотрим, - сказал неопределенно. И хотел уж распорядиться
разослать связных к командирам рот. Но тут услышал какой-то шумок во дворе,
необычное движение.
И вдруг на пороге возник мальчишка лет пятнадцати, худой, с выпуклыми
испуганными глазами. На нем была короткая куртка какого-то полувоенного
покроя - видно, мать перешила из чего-то солдатского, - а на голове шапка с
козырьком, точно такая же, как на Курте Штробеле.
- У реки поймали, - сказал сержант, доставивший мальчишку. - Мы ему:
"Хальт!", а он бежать. Вот, нашли. - Сержант положил на стол парабеллум и
шагнул в сторону, давая понять, что его дело сделано и теперь разбираться
начальству
Глядя на пистолет, мальчишка заговорил что-то, заикаясь, не договаривая