"Владимир Рыбин. Золотой капкан" - читать интересную книгу автора

Поселок рос быстро, обзавелся своим горно-обогатительным, а затем
деревообрабатывающим комбинатом, стал райцентром, поскольку к нему вела
сносная дорога и чиновники из краевого центра могли без труда добираться
сюда. Административный статус ускорил жилищное строительство, тайгу
раздвинули ряды пяти - и семиэтажных домов, поднялись серебристые мачты
высоковольтки, засверкали рельсы узкоколейки. Светлое будущее Горного
просматривалось на многие годы вперед, и местные жители, да и власти тоже,
все чаще поговаривали о том, что пора уж поселку стать полноправным городом.
Но тут подоспели перестройка и подготовленный ею развал. Трубы
комбинатов перестали дымить, на улицах появились праздношатающиеся
безработные, и мечты вчерашних комсомольцев-энтузиастов быстренько скатились
с гордых высот к простеньким желаниям чем-нибудь торгануть, чтобы не
протянуть ноги. И если бы не соседство воинских частей, хоть и уменьшившихся
в числе, если бы не разные подразделения исправительно-трудовых колоний,
количество которых даже увеличилось, несостоявшемуся городу пришлось бы
совсем плохо.
Горный жил странной виртуальной жизнью. Половина его жителей нигде не
работали, но на местном базаре, расширившемся вдвое, шла бойкая торговля.
Музей комсомольской славы закрылся, как говорили остряки, на вечный ремонт.
Громадный кинотеатр - плод недавней гигантомании - превратился в мебельный
салон, куда люди ходили не покупать, а лишь любоваться импортными спальными
гарнитурами. Монументальное здание бывших райкома и райисполкома, размерами
и помпезной архитектурой олицетворявшее незыблемость единовластия,
обвешалось разномастными вывесками бесчисленных офисов, в которых в
тараканьем шелесте компьютеров подсчитывались невесть откуда бравшиеся
доходы. Жилые районы поселка потихоньку пустели - люди разъезжались кто
куда, зато местная гостиница - отель, как она теперь именовалась, - была
всегда переполнена приезжими.
Гостиница выходила фасадом не площадь Славы. Шесть монументальных
колонн над высокой лестницей, ведущей ко входу, поддерживали широкий балкон,
в летнее время уставленный столиками частного ресторана. Здесь всегда было
пусто, и поселковые мужики гадали, на какие шиши существует ресторан, если в
него никто не ходит?
Но в этот теплый летний день посетители в ресторане были. Два человека
совсем не таежного вида - в черных пиджаках, белых сорочках и при
галстуках - сидели за угловым столиком и тихо беседовали. Столик был почти
пуст, если не считать двух тарелок с кровавыми отбивными, вазочки с красной
икрой и одной-единственной чуть початой бутылки шампанского.
- Иван Иванович, вы же гость. Может быть, нашей попробуем,
женьшеневой? - спросил тот, что сидел спиной к балконным перилам,
подобострастно глянув из-под густых черных бровей на собеседника.
Сам он предпочел бы "шипучей моче" бокал доброй таежной настойки. Но
нельзя было своевольничать, не тот случай.
- В другой раз, - холодно ответил гость.
- Будет ли другой-то раз?
- Будет.
- Когда?
- Терпеливых Бог любит, господин Плонский. Вам ли не знать этого?
Слова Ивана Ивановича можно было понять по-разному. И Плонский понял
так, как ему хотелось: значит, на вопрос о том, чтобы ему, заместителю