"Юрий Сергеевич Рытхэу. Сегодня в моде пиликены" - читать интересную книгу автора

грудью, Эмуль полностью перешла на попечение деда, который таскал ее повсюду
с собой. Когда он пошел работать в мастерскую, то мастерская стала родным
домом для Эмуль.
Бурные годы пришлись на детство Эмуль. Прогремела Великая Отечественная
война. Она запомнилась Эмуль названиями далеких городов от Сталинграда до
Берлина, разговорами о нехватке табака и приездом американских эскимосов.
Эмуль уже ходила в школу, хорошо говорила по-русски и изучала
английский язык.
К концу войны Эмуль завершила свое семилетнее образование и получила
свидетельство, красивый лист, похожий на облигацию займа. Директор школы
уговаривал ее ехать в Анадырское педагогическое училище, а после училища
можно поступить и на северный факультет Ленинградского университета, но
Эмуль осталась в родном селении. В ее решении остаться многие увидели вполне
разумное желание помочь своим родителям: к тому времени, когда Эмуль кончила
семилетку, в сельсовет пришел другой человек, а мать больше не бралась за
внедрение нового быта, потому что за военные годы пришлось вспомнить многое
древнее, чтобы продержаться. Даже школьные классы иногда освещались
жирниками, которые в своих обличительных речах мать Эмуль называла не иначе
как "дымными", "извергающими черную копоть пережитков".
Отец оказался не очень расторопным во льдах и на вельботе. К
величайшему его огорчению и разочарованию тех, кто в свое время предлагал
его кандидатуру в председатели сельского Совета, он оказался чуть ли не на
последнем месте.
Эмуль пошла работать в столовую. Ей нравился чистый просторный зал в
новом доме, который был открыт тремя большими окнами всем утренним лучам. Но
самое интересное и привлекательное было в том, что в столовую в основном
приходили новые люди, приезжие, командированные из районного центра, из
Анадыря, из области. В отличие от постоянных посетителей, они хвалили
отбивные из нерпичьего мяса и моржовую печенку. Они любезничали с
официантками, назначали им свидания возле нового колхозного клуба,
спрашивали, у кого можно купить нерпичьи шкурки, вышитые тапочки и пиликены
из моржовой кости.
Да, пиликены в последние годы пошли в ход. Изображения сытого,
прижмурившегося божка украшали стеллажи учителей, стояли на письменных
столах и даже висели в ушах у некоторых модниц.
Они десятками изготовлялись из отходов моржовой кости и сбывались
"налево". Ни один из косторезов не избежал "пиликеновой лихорадки". Дольше
всех сопротивлялся искушению Гальматэгин, но потом плюнул и взялся за
изготовление божков.
Многие приезжие прямо в столовой подходили к Эмуль, передавали приветы
от знакомых и просили устроить десяток-другой божков-пиликенов. Эмуль
передавала заказ деду, тот по вечерам включал домашнюю бормашину, и острая
фреза с визгом вгрызалась в моржовую кость.
Однажды Эмуль спросила, что значит этот маленький божок, который
пользуется такой популярностью. Дед замялся: "Это символ невежества и
алчности. Его вешали на охотничье снаряжение, чтобы все дурное
сосредоточивалось в нем, уходя от живого обладателя. Это как бы мусорное
ведро, которое человек носил всегда с собой, как иные больные носят при себе
плевательницу. Если человек начинал чувствовать, что его одолевают темные
помыслы и нечистые желания, он заводил пиликена, а избавившись от дурных