"Юрий Сергеевич Рытхеу. Под сенью волшебной горы (Очерки) " - читать интересную книгу автора

мастерить, используя подручные материалы - тростник, дерево, слоновьи бивни
и моржовые клыки, - привычку воссоздавать жизнь.
Папирусная лодка "Ра", по свидетельству Тура Хейердала, построена по
рисункам, сохранившимся в гробнице Тутанхамона. Я видел эти росписи, целые
повествования о путешествиях древних африканцев по чужим странам,
начертанные в картинках по принципу покадрового монтажа, что было присуще и
тем чукотским художникам, которые поныне расписывают моржовые клыки, и в их
числе дочь Гэмауге - Майя.
Еще в годы молодости Гэмауге часто приобретал у заморских торговцев
вещи, которые поначалу казались совершенно бесполезными в устоявшемся быту
морских охотников. Имелись довольно надежные, испытанные многими поколениями
шаманов способы предсказания погоды, а Гэмауге купил барометр. Впервые в
Уэлене в домике Гэмауге появился граммофон - красивый ящик из красного
дерева, с широкой трубой и картинкой с кудлатой собакой в кругу. Пластинки
имели то же происхождение, что и граммофон, к в тихие вечера над уэленскими
ярангами разносились хриплые голоса негритянских певцов, и звуки неведомых
музыкальных инструментов удивляли сходством с человеческим голосом.
Но практичных уэленцев больше волновали не сами песни, не слова,
которые были совершенно непонятны, а каким образом возникает человеческий
голос в этом ящике.
В результате через некоторое время граммофон оказался разобранным на
части. И проделал это сын Гэмауге Тэнмав.
Тэнмав был просто одержим желанием докопаться до всего, особенно если
это касалось каких-нибудь механизмов. Он быстро научился чинить часы -
сначала простые ходики, а потом даже и наручные, которые в Уэлене были
только у доктора.
Смышленого паренька заметили работники полярной станции и взяли к себе
на работу.
Полярная станция стояла на окраине Уэлена. Она была дня нас будущим,
наглядной демонстрацией благ, которые ожидали уэленцев. На полярной станции
стояли добротные деревянные дома,, казавшиеся сказочными дворцами рядом с
ярангами. Дома отапливались кирпичными печками, пожирающими каменный уголь,
под потолками горели электрические лампочки, которые вспыхивали к гасли без
прикосновения рук человека.
Работники полярной станции подготовили для поступления в летную школу
уэленских парней - Тимошу Елкова, Диму Тымнэтангина.
Когда я был школьником, Дима Тымнэтагин прилетал на своем самолете в
Уэлен в гости к отцу, морскому охотнику Кагье. В одном классе со мной учился
брат летчика - Тымнэвакат.
В один из своих прилетов Тымнэтагин привез в отчую ярангу патефон. К
тому времени граммофон Гэмауге истощил свой голос, остался один трудно
различимый хрип, и только те, у кого была хорошая музыкальная память,
помнили мелодии негритянских спиричуэле, томных танго, когда-то
разносившихся над Уэленом.
Патефон стоял в просторном чоттагине довольно большой яранги Кагье на
чайном столике и сиял в отблеске костра голубой краской. Особенно блестела
диковинно изогнутая металлическая шея. В ней, несмотря на блеск, было что-то
живое, выразительное. Она была самой привлекательной частью музыкального
инструмента, потому что все-таки ящик был ящиком, как бы красиво он ни был
окрашен.