"Юрий Сергеевич Рытхеу. В Долине Маленьких Зайчиков (Роман)" - читать интересную книгу автора

отбившихся оленей.
Коравье упорно старался не думать о железной птице, о другом мире,
существующем совсем рядом и в то же время недоступном и непонятном.
Из немногих разговоров об этом мире Коравье запомнил удивительные и
необъяснимые вещи. Например, рассказывали, что все живущие там, даже чукчи,
обязаны иметь при себе лоскут белой кожи, на котором наклеено лицо, снятое с
человека. Люди там забывают свой язык и начинают говорить по-звериному,
нюхом различая следы речи, оставленные на белой коже. Огромные железные
чудовища, изрыгающие огонь, бродят по тундре, проносятся с быстротой ветра,
давят всех, кто попадется на пути. Люди живут впроголодь, так как большую
часть пищи отдают этим железным чудовищам, которые у них отнимают все - и
речь, и песни, и даже их собственные лица.
Одно такое железное чудовище, правда маленькое, есть у Локэ. Оно
испускает невидимые раскаленные стрелы и может убить на большом расстоянии
зверя.
Людей лечат там не с помощью шамана и горячей воды священного источника
Гылмимыл, а просто-напросто вспарывают им животы и выбрасывают прочь
половину желудка. С той поры человек начинает есть только белую пыль, сам
быстро белеет и умирает, не оставив после себя потомства.
Много рассказывает о том мире мудрый Локэ, и каждый его рассказ полон
страшных подробностей о несчастных, покоренных железными чудовищами.
Несмотря на это, загадочный мир возбуждал у Коравье жгучее любопытство,
как дно священного источника Гылмимыл.
Мысли Коравье снова обратились к дому. Прикрыв глаза, Коравье мог
отчетливо увидеть Росмунту, женщину необычайной для остальных жителей
стойбища белизны. Глаза ее отражают цвет неба, а мягкие волосы волнами лежат
на голове и курчавятся около шеи. Росмунта считалась приемной дочерью Локэ и
происходила из племени укротителей железных чудовищ, таких же голубоглазых и
белых. Долгое время никто не решался взять Росмунту в жены, пугаясь ее
непривычного обличья. Самым решительным оказался Коравье, который давно
любил Росмунту, несмотря на голубизну ее глаз и белизну кожи. Во всем же
остальном Росмунта не отличалась от остальных чукчанок и не знала никакого
другого языка, кроме языка настоящих людей.
Когда пришли сменщики-пастухи, стадо успокоилось, и олени мирно, не
спеша вскапывали копытами мягкий снег.
Стойбище было неподалеку. Пятнадцать яранг смотрели входами на восход.
Впереди, как вожак, стояла большая яранга Локэ. За ней, третьей слева,
виднелась яранга Коравье. По дымку над ней пастух догадался, что Росмунта
его ждет.
Жена толкла каменным молотком мерзлое оленье мясо в каменной ступе.
Тонкие ветки полярной ивы дымились в огне костра. На толстой перекладине
висели потемневшие от копоти оленьи окорока - признак сытой и зажиточной
жизни хозяина яранги.
Росмунта внешне ничем не выказала радости. Только в ее голубых глазах
сверкнул огонек, будто туда попала искра из костра.
Как и подобает главе семьи, Коравье тяжело, устало опустился на большой
плоский камень, служащий сиденьем.
- Сейчас подам еду, - засуетилась Росмунта и протянула мужу оленью ногу
с остатками сырого мяса.
Коравье вытащил короткий, остро отточенный нож с костяной рукояткой и