"Юрий Рытхэу. Лунный Пес" - читать интересную книгу автора

такого качества, когда из нее можно было шить нижнюю одежду - штаны шерстью
вниз и нижнюю кухлянку. Не показывая своего отвращения и горечи, низко
склонив голову, Лунник тащил тела бездыханных молодых оленей.
Возле яранги женщины подхватывали печальный груз и ловко разделывали
туши, отделяя сначала шкуру, затем вспарывая живот. Внутренности осторожно
вынимали, кровь собирали в деревянные сосуды, затем туго заполняли желудок и
вешали его так, чтобы дым от костра обволакивал его. Детишки вились вокруг
женщин, клянчили лакомые куски, обследовали снятую шкуру, чтобы вышелушить
из нее большие белые личинки овода. Шкуры вешали на просушку, потом клали на
широкую доску и каменным скребком счищали с них остатки жира.
Лунник наблюдал за всеми этими манипуляциями и внутренне содрогался,
представляя себя на месте поверженных оленей.
Настала самая лучшая пора в тундре - середина лета. Ягоды начали
наливаться соком, повсюду в самых неожиданных местах вырастали грибы, и
Лунник лакомился ими вместе с другими ездовыми оленями, которых держали
возле яранги. Кроме того, ему перепадала моча из кожаного сосуда Нинкэя.
Быть любимым человеком означало прежде всего безопасность.
Когда солнце склонялось к горизонту и с окрестных холмов и глубоких
распадков, где сохранялся никогда не тающий снег, начинало веять прохладным
ветром, животные при яранге собирались на солнечной стороне. Приходили
собаки поболтать с чудным оленем и дивились его рассказам о том, как он был
собакой, потом превратился в нерпу, был вороном, комаром...
- Мы слышали эти сказки от других собак, - сказала тощая Сука.
- Разве вы не воете на Луну и не стремитесь подняться к светлому
кругу? - спросил Лунник.
- Мы воем на Луну, - признался старый Кобель, - но нас немного, и вой
наш слаб. Чтобы подняться к Луне, нужен большой хор.
- А я все-таки поднялся к Луне и вкусил ее, - похвастался Лунник.
Однако он чувствовал, что ни олени, ни собаки не очень верили ему.
Вообще и олени, и собаки относились к Луннику с некоторым предубеждением и
осторожностью. Разве это видано было, чтобы оленя вот так запросто отпускали
бродить по тундре, самостоятельно кормиться, уходить от стада и яранги.
- Удивительный олень! - восхищался Кривоносый. - Может быть, это Дар
Богов?
Мужчины, видимо, утвердились в этой мысли и решили воздать Оленьим и
Тундровым Богам особую благодарность. Тем более что именно Праздником
Дарения Благ заканчивалось время Убиения Тонкошерстных Молодых Оленей.
Еще на рассвете мужчины вынесли наружу продолговатое, хорошо
отполированное от долгого употребления деревянное блюдо, накрошили в него
кусочки прэрэма - копченной в холодном дыму оленьей колбасы, смочили их в
рилкыриле - кровавом месиве из оленьего желудка, образовавшегося от смешения
крови и полупереваренного мха, водрузили на легкую нарту. Запрягли только
одного Лунника, покорно подставившего под узду свою шею. Рога его украсили
бахромой из горностаевого и лисьего меха, а между глаз повесили большую
голубую бусинку на нитке, свитой из ножных оленьих жил.
В процессии участвовали все жители яранги - женщины и дети. Они тоже
принарядились, особенно женщины, облачившиеся в праздничные меховые
комбинезоны из оленьих шкур.
Медленно прошли берегом речки к холму, украшенному огромной горой
побелевших от времени оленьих рогов. Как выяснил, прислушиваясь к