"Рафаэль Сабатини. Возвращение Скарамуша (Историко-приключенческий роман)" - читать интересную книгу автора

Оно осталось с ним до конца. Правда, в этой, второй части нашей истории,
юмор его изрядно приправлен горечью, неразделимой с крепнущим убеждением в
безумии мира. Ведь в мире оказалось куда больше зла, чем полагали древние и
не слишком древние мудрецы, от учения которых наш герой пытался почерпнуть
здравомыслия.
Он бежал из Парижа в то самое время, когда перед ним открылась
блестящая карьера государственного деятеля. Он принес ее в жертву
безопасности близких ему людей - Алины де Керкадью, на которой собирался
жениться, господина де Керкадью, своего крестного, и госпоже де Плугастель,
как вяснилось, его матери. Бегство обошлось без приключений - документ,
выданный представителю Андре-Луи Моро и предписывавший должностным лицам
оказывать предъявителю оного любую потребную помощь, устранил все
препятствия.
Они ехали в дорожной карете по Реймскому тракту на восток. Чем дальше
они продвигались, тем чаще попадали в скопления войск и тем сильнее
задерживали их продвижение нескончаемые интендантские обозы, лафеты и прочее
хозяйство армии на марше. В конце концов дальше ехать стало попросту
невозможно, и пришлось свернуть на север, к Шарлевилю, а уже там вновь на
восток, минуя позиции Национальной армии, которой по-прежнему командовали
Люкнера и Лафайета. Армия выжидала. Противник готовился к наступлению и за
последний месяц сосредоточил на берегах Рейна крупные силы.
Франция бурлила, неотвратимость вторжения привела народ в ярость. На
беспрецедентно наглый, полный угроз манифест герцога Брауншвейгского
французы ответили штурмом Тюильри и ужасами десятого августа. Правда, герцог
только подписал манифест, а настоящими авторами этого опрметчивого манифеста
были граф Ферзен и королева. Манифест выпустили ради спасения короля, но
достигли противоположного результата: по-видимому, угрозы самым прискорбным
образом ускорили гибель низложенного монарха.
Впрочем, господин де Керкадью, сеньор де Гаврийяк, путешествовавший под
защитой крестника-революционера, к безопасной гавани за Рейнскими рубежами,
эту точку зрения не разделял. Кантен де Керкадью усматривал в
бескомпромиссном заявлении герцога уверенность хозяина положения,
обладающего достаточной властью и располагающего средствами исполнить свое
обещание. Ну какое там еще сопротивление? Путешественники обгоняли
растянувшиеся колонны голодных, необученных, скверно одетых и чем попало
вооруженных новобранцев. Какой отпор мог дать этот сброд великолепно
вымуштрованным и снаряженным семидесятитысячной прусской и
пятидесятитысячной австрийской армиям, усиленным двадцатью пятью тысячами
эмигрантов - цветом французкого рыцарства?
Вдосталь налюбовавшись из окна экипажа оборванными, убогими защитниками
республики, бретонский дворянин с видимым облегчением откинулся подушки.
Тревога его улеглась, в душе воцарилось спокойствие. Еще до исхода месяца
союзники войдут в Париж. Кончен революционный разгул. Пора господам
санкюлотам вспомнить о посте и покаянии.
Не сдерживаясь в выражениях, мосье де Керкадью изложил свое мнение
вслух. Взор его был устремлен при этом на гражданина представителя и словно
бросал тому вызов.
- С вами можно было бы согласиться, если бы артиллерия решала все, -
ответил Андре-Луи. - Но для победы в битве одних только пушек мало, нужны
еще и мозги. А с мозгами у того, кто издал герцогский манифест, дела как раз