"Рафаэль Сабатини. Псы господни " - читать интересную книгу автора

рассеялся, сознание прояснилось. К нему вернулась память. Дон Педро сел,
ему было легче, по крайней мере, тошнота прекратилась.
Он снова окинул взглядом море, на сей раз более осмысленно,
высматривая обломки галеона, потерпевшего крушение прошлой ночью. Риф, о
который он разбился вдребезги, ярко вырисовывался на фоне оживающего моря -
черная линия изрезанных скал, о которые в пену разбиваются волны. Но
никаких следов кораблекрушения, даже обломков мачты не было видно. И ночной
шторм, выплеснув свою ярость, оставил после себя лишь эту маслянистую
мертвую зыбь. Тучи, заволокшие небо, редели, уже проглядывала голубизна.
Дон Педро сидел, упершись локтями в колени, обхватив голову руками.
Красивые длинные пальцы теребили влажные, слипшиеся от морской воды волосы.
Он вспоминал, как плыл, не зная куда, в кромешной ночной тьме, полагаясь
лишь на инстинкт, неугасимый животный инстинкт самосохранения. Он был
абсолютно уверен в том, что земля где-то неподалеку, но в непроницаемой
ночной тьме не мог определить направления. И потому без всякой надежды
достичь земли дон Педро плыл, как ему казалось, в вечность.
Дон Педро вспомнил: когда усталость наконец сковала все члены, и он
выбился из сил, он вверил свою душу Творцу, проявившему полное безразличие
к тому факту, что дон Педро и другие испанцы, ныне холодные безучастные
мертвецы, сражались во славу Господню. Он вспомнил, как его, уже теряющего
сознание, подхватила, закрутила волна, подняла на самый гребень, а потом с
размаху швырнула на берег, выбив дух из истерзанной груди. Он вспомнил
внезапную острую радость, угасшую уже в следующий миг, когда волна, убегая
в море, потянула его за собой.
Дона Педро снова объял ужас. Он вздрогнул, вспомнив, с каким
неистовством вцепился в чужой берег, запустив пальцы глубоко в песок, чтобы
не попасть в утробу голодного океана и накопить силы для сознательной
борьбы с ним. Это было последнее, что он помнил. Между тем мгновением и
нынешним в памяти был черный провал, и дон Педро теперь пытался соединить
их воедино.
Они разбились о скалы в отлив, и потому его последнее отчаянное усилие
было успешным, потому убегающая волна лишилась своей добычи. Но, видит Бог,
чудовище, вероятно, пресытилось, Галеон затонул, а с ним ушли на дно
морское триста прекрасных рослых сынов Испании. Дон Педро подавил в душе
порыв благодарности за свое почти невероятное спасение. В конце концов, так
ли уж он удачлив по сравнению с погибшими? Он был мертв, а теперь будто
воскрес. Такой ли уж это дар? Когда его сознание угасло, он уже прошел
сквозь страшные ворота. Зачем его снова вышвырнули в мир живых? В Богом
проклятой еретической стране для него это лишь отсрочка казни. Ему не
спастись. Как только его поймают, он будет вновь осужден на смерть,
бесславную и мученическую, бесконечно более страшную, чем та, что грозила
ему прошлой ночью. Так что не благодарность за спасение, а зависть к
соотечественникам, почившим вечным сном, вот его удел.
Дон Педро мрачно посмотрел по сторонам, обозревая маленькую скалистую
бухту изрезанного фьордами острова, на который его выбросило море. В свете
нарождающегося дня ему открывалось унылое безлюдное пространство,
ограниченное скалами, - некое подобие огромной тюрьмы. Ни внизу, ни на
скалах не было и следа человеческого жилья. Он видел вокруг лишь отвесные
бурые скалы, поросшие у вершин длинной травой, которую теребил морской
ветер.