"Людмила Николаевна Сабинина. Родео Лиды Карякиной " - читать интересную книгу автора

свешивались до пола. Мы хохотали, хлопали, что было мочи.
Тут обе акробатки вскочили на ноги и сделали реверанс. У Раи это
получилось нормально, а Карякина развела свои тощие руки с растопыренными
пальцами, присела резко, будто сломалась. В этот момент она напоминала
зеленого кузнечика: сплошные ломаные линии и длинная голова вертится
направо-налево, кивает. Умора, да и только.
После, когда обе акробатки ускакали за сцену, мы еще долго потешались,
орали "бис", и конферансье Андрей Горяев никак не мог объявить следующий
номер.
После этого выступления Рая Гайдукова накрепко рассорилась с Лидкой и
даже пересела от нее на другую парту. Осталась Карякина одна. Только это,
видать, не слишком ее огорчило. На освободившемся месте Лида вольготно
раскладывала учебники, карты, чертежи и всем своим видом показывала, как ей
теперь здорово живется, - комфорт, да и только! А лицо злое...
И еще одна черта мешала Карякиной: правдолюбие. Нет, вы не подумайте,
я сам не люблю вранье, да и кто же его любит! Только у Карякиной и
правдолюбие было нелепое. Встанет, бывало, на классном собрании и давай
кого-нибудь обличать!.. Раз как-то привязалась к Сидорову, зачем-де он
врет? Сидоров у нас самый отстающий, просто злостный двоечник. Что с него
возьмешь? Сидит себе на последней парте. Ему на все наплевать. А Карякина
разоряется:
- Ну, скажи, Сидоров, почему ты всегда врешь? Вот вчера, например,
вызвал тебя физик, а ты конечно, ни в зуб ногой. Ну просто в руки не брал
учебника. Так бы и сказал: не учил, не хотелось, на каток бегал или там еще
что. - Карякина презрительно скривила нос.
- Он и гости к дяде ходил! - крикнул длинный Андрюшка Горяев.
- Правда, к дядюшке в гости, на блины, - поддержали ребята.
- Мой дядя самых честных правил, - не умолкал Горяев, - когда не в
шутку занемог...
Все дружно захохотали, и громче всех сам Сидоров. А Карякина злилась:
- Ну, так и сказал бы: к дяде в гости ходил. А ты наврал, что у врача
был. Не понимаю, зачем надо врать. Как только не стыдно?
- Ложь во спасение, - подсказал Горяев.
- Вот, вот, во спасение... - сразу ухватился Сидоров.
Сказал и озирается, смеются ли... Тут все заспорили о том, допустима
эта самая "ложь во спасение" или нет. И все смеялись над Карякиной.
- Я считаю, что врать нельзя! - крикнула Лида. - Потому что где ложь,
там...
- Где ложь, там неправда, - буркнул Вадик Спицын.
И все снова покатились со смеху.
- Что смеетесь? - выходила из себя Карякина. - Именно, где ложь, там и
неправда!.. Неправда в смысле несправедливость. Где ложь, там не может быть
никакой справедливости! А что может быть хуже, чем... чем...
И вдруг она закрыла ладонями лицо, потом схватила свой портфель - и
вон из класса. Мы так и не доспорили тогда...
Позже я узнал, что несправедливости всякой выпало на Лидин век
достаточно. Хотя бы то, что в раннем детстве ее бросил отец. Сначала увез
ее с собой, оставив мать с маленьким Мишкой, а потом - видно, Лидка ему
надоела - посадил дочку в вагон, сунул билет в руку... Словом, отправил ее
к матери. А той и без Лидки тошно. На руках Мишка годовалый, средств