"Магда Сабо. Лань" - читать интересную книгу автора

рассматривала витрины, на Кольце съела мороженое. Юли не было, когда я
пришла; вначале я вообще не собиралась домой; я взяла книгу. Даже прилегла,
но тут же поднялась, сварить кофе. Стала молоть его, запах ударил в нос - и
я уже не хотела никакого кофе, потому что вдруг увидела тебя рядом, на
кухонной табуретке, ты молол кофе, смеялся, и мне вспомнилась зима, когда я
два дня играла в Пече, потом, уже вернувшись в Будапешт, на вокзале, в
какой-то апатии брела через сугробы к стоянке такси. Я не видела тебя с
самого рассвета; терпеть не могу играть, если тебя нет где-нибудь
поблизости. Подойдя к стоянке, я увидела возле такси тебя, ты ел булочку,
потом сел со мной в машину и сказал, что, собственно, хорошо бы выпить
кофе...
Я ушла из кухни, села за письменный стол, писать автобиографию. В
девятый раз - с тех пор как я в театре. Я написала свое имя, а потом водила
пером по бумаге, рисовала рыб и гусей. Подошла к платяному шкафу за платком:
высморкаться. Достала сразу три носовых платка, потом открыла аптечку: опять
расцарапала палец о заедающий замок в дверце шкафа. И там, за баночками и
пузырьками, за бинтом обнаружила коробку вишен в шоколаде: понятия не имею,
когда ты ее туда спрятал. На коробке было написано твоим почерком: Аспирин.
И тут я оделась и отправилась на Остров.
Автобиографию нужно было принести сегодня: на сегодня меня вызвал новый
начальник отдела кадров. За это время, он, конечно, опросил всех, кого
только можно, и знает обо мне все без автобиографии. Но тоже начнет задавать
вопросы. "Деже Энчи... - скажет он. - Ага, значит, ваш отец был адвокатом".
И попробуй объясни ему, что, собственно говоря, в истинном смысле слова отец
никогда адвокатом не был! Он просто решил бы, что я изворачиваюсь. Ведь отец
действительно был адвокатом, а матушка целый день сидела за роялем,
перелистывая ноты. Музыка у нас звучала с утра до вечера, а под окнами
отцовского кабинета цвели экзотические растения, и отец в задумчивости
смотрел на пурпурные чаши Epiphillum'a. Девичья фамилия матушки,
происходившей из рода Мартонов, включала целых три дворянских прозвания:
Эрчикская, Папская и Сентмартонская. В центре нотной подставки на рояле
блестела круглая миниатюра на фарфоре: мальчик Моцарт, в крошечном парике и
небесно-синем костюмчике. Однажды я украла несколько яиц у крестьянки.
В дом, где мы жили, во время войны попала бомба. Мне всегда хотелось
тебе показать - конечно, так, чтобы ты не узнал об этом - вот здесь я
когда-то жила. Я хотела видеть твое лицо, слышать, что ты скажешь, когда,
свернув с Греческой площади, выйдешь к камышовым зарослям. У нашей улицы и
названия-то настоящего не было; ее просто звали: Дамба. На окраине города, в
пойме реки, бродили резальщики камыша, неся на плечах камышовые связки.
После знаменитого наводнения 1803 года городские власти навезли на самое
уязвимое место огромные, неуклюжие глыбы, сложили из них высокую дамбу и
утрамбовали сверху землей. С течением времени дамбу облепили, как птичьи
гнезда, мещанские домики. Одни, вскарабкавшись к самому верху, выглядывали
оттуда на реку, на камышовые заросли, другие сидели в углублениях между
глыбами, словно шею втянув в плечи. Где совсем ничего нельзя было выстроить,
лез из камней бурьян, цвели какие-то буйные цветы с мясистыми, как губы,
лепестками. Наш домик пристроился в изгибе дамбы, так что крутой каменистый
откос ее служил естественной оградой двора, я выглядывала из-за нее, как
из-за каменного бруствера. Дом достался отцу в наследство, это было до моего
рождения, а когда нам пришлось съехать с Церковносадской улицы, отец привез