"Ришат Садиев. То день, то вечер..." - читать интересную книгу автора

... ведь я уже писал тебе, что эту гопкомпанию любил и тусовался с ними
по-черному, пока мне не сказали, что по их вине серьезно пострадал один
человек, и еще была куча досадных инцидентов, которые грозили изрядно
омрачить светлую панораму героизма трудовых буден казанских где-то на стыке
позднего застоя и ранней переастройки; да не омрачили - не заметил никто.

Только ты не думай, что о наших групповых драках речь. В этом виде спорта
гопкомпания не преуспела - они ж все - кто образованный, кто интеллигентный;
и никакого насилия, никаких убийств - что ты! они же почти все дневники
вели, как кисейные барышни, понимаешь? А дневники все, как близнецы, потому
как школьная дружба у них была крепкая, как устои советской школьной
педагогики - так что стиль мышления и изъяснения - единообразие до
безобразия. а впрочем чего ждать от людей, каждый из которых, пройдя через
мучительный отказ от наполеоновских планов, так или иначе стал частью
толпы.. и я такой же, Малыш, и ты скоро поймешь сие и бросишь меня.. хотя не
это меня страшит, а то, что мы все идиоты, Малыш! мы все поддаемся обаянию
серости буден, этому сладкому "а с нами ничего не происходит и вряд ли
что-нибудь произойдет" - а после уже немыслимо чего-либо исправить. Мы
теряем контроль над событиями, потому что сами того хотим - ибо, когда в
этой жизни ты никуда не пробился, сластить пилюлю и тешиться остается лишь
сознанием того, что все трагическое и непоправимое стрястись с тобой может
только там, куда как раз и не пробился - в некоей БОЛЬШОЙ жизни - а здесь,
внизу, пусть серо и скверно, однако ты избавлен от необходимости БДЕТЬ И
БЛЮСТИ, ибо "кто не метит в президенты, может переспать с манекенщицей". Вот
и спим, а просыпаемся, когда уже безнадежно поздно и "мучительно больно",
как говорил верный сталинец Н. Островский.

И лучшее, что мог я для гопкомпании сделать - одолжить дневнички, да
опросить кучу очевидцев, все распутать, и пятно смыть - я сделал.. а
толку-то?! И запутался в конце концов сам, и "бестселлер" мой из всех
редакций отфутболили. Я же, в свою очередь, футболю рукопись тебе, Малыш, со
вполне определенной целью - чтобы ты еще глубже осознала, какой я у тебя
талантливый и к тому же пока барахтаюсь и пытаюсь пробиться. Когда будешь
читать, следи, где чьи показания. Там, где написано "Самосвал" - это наш
Гошенька, Гошка-друг, а ежели официально, по-большому - енто Игорь
Михайлович Абрамов, врач помбригады "Скорой помощи" в городе Набережные
Челны, по неуточненным данным. Большой дядя комплекции известного казанского
барда, некогда комментатора радиостанции "Юность" Леонида Сергеева. С виду
очень похож на жлоба, но в душе добр и мягок. Во время учебы в Казанском
меде подрабатывал на "Скорой", где за физическую мощь был взят санитаром в
психбригаду и в конце концов серьезно занялся психиатрией по воле случая и
комплекции. Вел научную работу на кафедре психиатрии, но вынужден был
прерваться в связи с отбытием по распределению. Такая вот уж жизнь наша.

Там, где "Муха", "Мохов", "Малыш", "Шура Маленький" - это Шурик Мохов. Он в
принципе не маленький, но в нынешние извращенные стандарты как-то не
вписался. Там, где Ришат - ну это, ясное дело, я. В остальном разберешься по
ходу. Пока, Малыш. Пиши.

Искренне Твой